На поле колдовском В пропасти Ап-Салбаныкы Силою норовя разорвать Толстую кожу мою, Пролить мою черную кровь, Пытаясь ничком меня повалить И накрепко обуздать, Измучился бедняга, видать, Выбился горемыка из сил! На вершине горы золотой, Где, рождаясь, солнце-тойон Играет, словно дитя поутру, На светлом лоне Священной горы, Где, рождаясь, луна-хотун Нежится ввечеру, Черным потоком я выпущу кровь Из твоей широкой спины, Расплещу, смеясь, хохоча, Разбрызжу ее на пиру Солнца и Луны молодой; Длинные кости твои сокрушу, Челюсть твою с языком Вырву для ворожбы, Опрокину Высокое имя твое, Распластаю славу твою! Если там не удастся мне победить, Все равно не стану твоей женой! Посмотрю, как женишься ты на мне, Как ничком повалишь меня, Как ты обуздаешь меня На вертящейся горе ледяной Над кипящей бездной Уот-Кудулу! Коль и там не удастся мне победить, Коль не удастся мне усидеть На вервии огневом, На Халбас-Хара вихревом, То едва ли ты, удалец, Отважно нырнув на дно Моря Энгсэли-Кулахай, Вытащив из глубины Растерзанное тело мое, К жизни его вернешь! Всей могучею силой чар Белых удаганок айыы Ты едва ль меня оживишь И своей женой назовешь, Сделаешь хозяйкой-хотун В изобильном доме своем! — Так — вызовом боевым Прозвенели ее слова; И тут же Тяжелые раздались Удары ее кулаков, Дюжих ног Загремели пинки... С новой силой Вспыхнула схватка опять, Страшная кутерьма началась В гулкой подземной тьме... Под тяжестью их исполинских ног Знаменитые каменные хребты На лоне Ап-Салбаныкы Провалились, Под землю ушли, Оврагами залегли; Где кручи стояли — Ручьи потекли, Овражистые места Встопорщились гребнями скал, Низинные гибельные места Вздыбились рядами холмов, Горами столовыми вознеслись... В эту пору На недостижимом хребте Трехъярусных белых небес Загремели неистово Шесть колдовских Колотушек В руках шести Белых удаганок-сестер; Заревели огромные бубны их, Раскатился грохот и гром Над простором средней земли, Три подземных бездны потряс, Неумолчно гудя, Устремился вниз.
