Нюргун Боотур Стремительный

С братьями невесты своей
Отправился в их алас,
К становью славному их,
К прославленным родителям их...

А великие исполины айыы,
Во владенья Нюргун Боотура придя,
В средоточие восьмикрайней Земли,
На медную вершину ее,
В серебряное обжитое жилье,
Милую Айталыын Куо,
Красавицу с восьмисаженной косой,
И Хаан Дьаргыстая-богатыря,
Тойона дальних земель,
Поженили по воле судьбы,
Как Одун Хаан повелел.
Отпраздновали две свадьбы они,
Справили небывалый пир...
Поставили для гостей
Девяносто девять резных
Почетных ко́новязей-столбов,
Чтобы память о пире том
Простояла девять веков.

Восемьдесят восемь березок воткнув,
Поставили золотой чэчир,
Чтобы радость людей айыы
Не убывала восемь веков.
Натянули семьдесят семь
Гривами увитых сэлэ,
Чтобы счастье цвело
Семь долгих веков...

На блестящей нежной траве,
На благословенной груди,
На высоком лоне средней земли,
На крутом загривке ее,
В сияющем средоточье ее,
Где солнце горячие льет лучи,
Где месяц блещет в ночи,
Устроили для пира они
Многозвучно-шумное — на весь мир —
Глубоко-щедрое тюсюльгэ.
Отъевшихся на весенних лугах
Молодых кобылиц повалив,
Поставив большие котлы на огонь,
Кусками толстыми жир нарубив,
Обильное для гостей
Угощенье готовили там...

Тридцать дней и ночей подряд
Веселые игры шли;
Объедались обжоры
Густой едой,
Тешились борьбой силачи;
Кукушки весело куковали,
Вяхири ворковали...
Парни пляски вели,
Как серые журавли,
Пели девушки,
Как белые журавли...

Омоллоона[345] жизнь
Прославляли там,
Олонхо запевали там:
— Расцвело заповедное лоно земли,
Взошло, теплом и светом даря,
Солнце счастливой судьбы...
Добрый выпал нам жребий —
В радости жить,
Множиться, расцветать,
Горя былого не знать...

Так на благодатной
Средней земле,
На медной равнине ее,
На золотой вершине ее,
На тучном лоне ее,
Изобилием всяческим одарен,
Неколебимой судьбой наделен,
Дружною семьей окружен,
Счастливо жил, говорят,
Защитник народа саха
Богатырь могучий
Нюргун Боотур;
И о нем сложили в былом
Великое олонхо.