влюблённостью в Ренану, старшую дочку своего шефа и старшего друга Бенци Дорона.
Он с мучительным чувством вины вспоминал тот вечер несколько лет назад, когда после концерта Бенци привёл их с Максимом в «Шоко-Мамтоко» и познакомил с женой Нехамой и старшей дочерью Ренаной, которой тогда было 12 лет. Он снова и снова живо переживал впечатление, которое с самой первой минуты на него произвела девочка с большими красивыми глазами и пышной медно-рыжей косой. Но с особым чувством вины вспоминал он слова, сказанные им, как бы в шутку, Бенци: «Жаль, что ваша старшая дочка такая юная! Будь ей 17, я бы к ней посватался…» Бенци, помнится, усмехнулся тогда в бороду и в тон ему проговорил: «Имей в виду — она у нас драчунья и забияка!» Ренана росла и хорошела на глазах. К 15-и годам она вдруг расцвела: в ней словно бы соединились лучшие свойства и отца, и матери, и даже некоторая полнота не портила картины, наоборот — придавала ей особый шарм. А главное, конечно же, бьющее через край жизнелюбие и свежесть юности. С некоторых пор он понял, что и она к нему испытывает те же чувства, разве что, может, выражаются они очень робко и по-детски. Максим и Ноам каждый раз понимающе переглядывались, наблюдая взгляды и улыбки, которыми Ирми то и дело одаривал Ренану. Ноаму казалось, что 10 лет разницы — это очень много, да и у Ренаны никак не может ещё возникнуть серьёзное чувство. Но он, конечно же, ни с кем не обсуждал эту тему — неподобающее занятие для серьёзного парня, которому, к тому же, хватает собственных личных, мучительно и радостно будоражащих, проблем.
Вечером, сидя на продавленном диване у окна и случайно подняв глаза от книги, Максим глянул на Ирми, увидел его рассеянный взгляд, блуждающую по лицу улыбку.
Ирми вздыхал, на лицо то и дело набегала тень. Максим тоже мрачно вздохнул.
Глядя на странно-отрешённое выражение измученно-счастливого лица Ирми, он почему-то вспомнил разговор в «Самоваре» пару дней назад.
Обычные шуточки, песни и приколы… Кто-то из мужчин окликнул: «Дарюшка, передай мне, пожалуйста, во-он то блюдо…» Ирми, который с Максимом сидел сбоку и, как всегда, ничего не ел, тут же ухватился за это имя: «Как вы сказали — Дарьюш?
Класс! Дарья, ты не возражаешь, если я буду тебя называть Дарьюш?» — «Ну, конечно, миленький (это слово было сказано по-русски)! — подсев к нему, защебетала девушка, заглядывая ему в глаза и как бы невзначай положив руку ему на колено. — Ну, повтори ещё раз!» — «Дарьюш! Дарьюш!» — со счастливой улыбкой на лице повторял Ирми, мучительно краснея, и эта странная дурашливая улыбка вызвала у Максима чуть не оскомину. Он закусил губу и отвернулся. Ирми глядел на Дарью счастливыми глазами, никого не замечая вокруг, не обращая внимания на насмешливые перемигивания и шепоточки за столом: «А «америкашка»-то спёкся!
Молодец Дашка!» — которых он и не понимал. — «Хорошо! А я тебя буду звать… нет, только не Ирми — мне это напоминает скрип двери и совсем не нравится… По-русски твоё имя знаешь, как будет? — Еремей, то есть Ерёмушка! Нравится? Правда, отлично? — Дарьюшка и Ерёмушка! Звёздная пара!» — последние слова Дарья произнесла по-русски, игриво подмигнув Вовану, злобно зыркавшему на всех подряд.
Максим исподлобья глянул на смущённого друга. Перевёл глаза на ухмыляющуюся Дарью, пробежал глазами по насмешливым красным лицам вокруг стола, обратив внимание на пышущего яростью Вована. Дарья продолжала тараторить, непостижимым образом и очень комично мешая оба языка, русский и английский, вызывая громкий смех присутствующих и гневные взгляды Вована.
Максим решил перевести разговор в другое, более безопасное, как ему казалось, русло: «Ребята, а кстати!.. Раз уж зашла речь об именах, то вам, наверно, сказали, что после принятия гиюра вам желательно взять себе новые имена. Вы уже думали на эту тему?» — «Да нет ещё… Разве что… наш Вован — он хочет стать Вулием, как звали со… э-э-э… брата дедушки». — «Ты хочешь сказать — Вульф?» — спросил Максим. — «Не-а! Именно Вулий! И не спорь, о чём без понятия!» — запетушился Вован, хрястнул кулаком по столу и тут же принялся оглядываться по сторонам, встречая насмешливо-поощрительные взоры приятелей. — «А может, лучше подошло бы… э-э-э… — Максим принял вид глубоко задумавшегося человека и после паузы, скроив самое серьёзное выражение лица и подняв указательный палец, выпалил: — О! Почти похоже — Вельзевулий!» — «Ого! Кто-то у нас тут с претензией на остроумие?.. — не глядя на Максима, тихо процедила Дарья, оставила Ирми и, перегнувшись через стол, погладила Вована по впалой щеке: — Не слушай шмакодявку…
Мы тебя, Вованчик, в обиду не дадим! — после чего, откинувшись на стуле, задумчиво продолжила: — А для себя я ещё не решила, время есть… Я тут слышала такое имя — Далья, очень похоже на Дарья». — «Но это же не каноническое!.. — раздумчиво произнёс Максим и быстро добавил: — А вот: как раз из ТАНАХа — Двора, например, или — не хочешь? — Хадас…» — «Чегой-та?! Не-не-не! Это нам и вовсе без надобности! Если уж менять, то — на прогрессивное и современное по звучанию.
Или экзотическое!.. Ой, вспомнила! — Далила! А что? Мне нравится больше, чем Далья: и каноническое, и экзотическое, и всем известное и понятное… Да! Решено:
Далила! Как ты считаешь, Ерёмушка? Ты же меня хочешь звать Дарьюш! А так будет… э-э-э… Дальюш! Не от Дальи, чтоб вы знали, а от Далилы! Правда? Всего-то одна буковка! No problem!..» — затараторила Дарья, постреливая глазами на Ирми и не обращая внимания на Вована, который откинулся на стуле, прикрыл глаза и захрапел.
Максим нагнулся к другу и тихонько проговорил на иврите: «Ирми, ты не забыл?
Завтра нам очень рано вставать — йешива до работы. Поехали!» — «Ой, ну ещё чуть-чуть…» — нерешительно промямлил Ирми, не сводя глаз с Дарьи.
Входная дверь распахнулась, и весь проём заполнила громадная медвежья фигура Пительмана. Только не хватало, чтобы он их заметил! Ничего не оставалось, как встать и бочком, бочком, по стеночке, друг за дружкой выйти в коридор, сделав вид, что направляются в туалет. Максим очень надеялся, что они вовремя смылись, и Пительман их не видел. Через пару дней он понял, что ошибался.
Возле дома, рассеянно перебирая ключи и зачем-то сунув руку в карман, Ирми обнаружил там клочок бумажки с телефоном Дарьи. Он хмыкнул и нежно произнёс: «Дарьюш…
А это что такое — Зи-мейн… Или как?» — «Зимин — это её фамилия», — хмыкнул Максим. — «Удивительная фамилия…» — удивлённо бормотал Ирми. — «Ага… Обычная российская, сибирская фамилия… — пожал Максим плечами и тут же спросил: — А как тебе фамилия Вована?» — «А как его фамилия?» — «Зейфер». — «Как ты сказал — Зейфер? Не может быть…» — удивился Ирми. — «И я о том же… Особенно, если учесть, что там он был Зейфуллин…» — со значением проговорил Максим.
«Ирми, извини, пожалуйста, что вторгаюсь, но я хочу понять, что у тебя с Дарьей?» — спросил за завтраком Максим. — «Ну, как сказать… Я и сам ещё не знаю… Знаю только, что меня к ней тянет, понимаешь?..» — густо покраснел Ирми и поперхнулся горячим кофе. — «Но, надеюсь, у вас с нею… э-э-э… ничего…» — не глядя на друга и тоже покраснев, проговорил Максим. — «Нет… ну, что ты… — пробормотал, тоже покраснев, Ирми. — Хотя она явно этого хотела бы, даже дала понять. А меня что-то тянет, а что-то отталкивает…» — «Она таки может дать понять… — про себя пробурчал Максим и предупредил друга: — Смотри, Ирми, не превратись в Зимри!» Друзья помолчали, потом Ирми, запинаясь, проговорил: «В принципе… что бы мне мешало?.. Тогда хотя бы всё встало на свои места. Но почему-то не могу… Не знаю, как объяснить… Что-то и притягивает, и отталкивает… Сейчас для меня главное: она хочет пройти гиюр. Ну, так подожду этого момента!.. У неё же наши корни: дедушка еврей, она мне показывала документы. Я уверен: Дарьюш настроена серьёзно. Вообще-то их целая компания… Они даже Каббалой заинтересовались, пусть пока на популярном уровне Мадонны». — «Ох… Ну, сколько можно! «Документы»!..
«Уровень Мадонны»!.. — передразнил Максим с досадой. — У них у всех прекрасные «дедушкины документы». И почему-то именно «дедушкины»! Ты можешь поручиться за их подлинность? Ты, конечно, не слышал, что в России, на Украине это процветающий бизнес — производство и продажа «дедушкиных» документов?» — «Я уверен: к Дарьюш это точно не относится, я ей верю. И ребята в этой группе, мне показалось, серьёзные…» — «И Зейфер тоже?» — с невинным видом спросил Максим. — «При чём тут этот
