виде! Загрузим в твой та-фон музыкальный блок — и порядок!..» — «Меня убивает и бесит вандализм моих братишек!
Что им в моей комнате понадобилось! Я же понимаю, что это они, больше некому! Не папа же с мамой такое учинили!» — «Конечно! — согласилась с нею Ренана, присаживаясь рядом и поглаживая её по плечу. — Чего действительно жалко, так это твоей коллекции рисунков молодых художников, это и вправду утрата… И твои альбомы тоже…» Ренана, по совету Хели и с разрешения отца, уговорила подругу неделю пожить в их пустующем старом доме, чтобы она немного сменила обстановку и пришла в себя после шока. Какая-то немногочисленная мебель там ещё оставалась, да и старенький холодильник работал исправно.
Этих нескольких дней подругам оказалось достаточно, чтобы понять: близнецы Дорон тоже время от времени посещают пустующую квартиру, где плотно занимаются со своими друзьями какими-то таинственными музыкальными делами. Первая встреча в пустующей квартире вызвала смущённое недоумение с обеих сторон; впрочем, Рувик тут же дал понять, что очень рад сюрпризу. Ренана остудила его энтузиазм и радость, строго, даже чрезмерно сурово спросив, когда они успевают учиться, если то и дело гоняют в Меирию, на что оба, сильно смутившись, ничего не ответили.
Потом Шмулик попросил сестру ничего не говорить отцу, вскользь пробубнив, что они готовят себя к карьере музыкантов, а не раввинов. Он мужественно выдержал свирепый взгляд сестры, которая в ответ прошипела: «Наш папа тоже не раввин, а программист, но Тору учит каждый день. И Ноам навряд ли готовит себя в раввины, а… Вам бы стоило взять пример с его усердия!» На это близнецы ничего не ответили.
Итак, девочки сидели в тихом уголке салона, погрузившись в занятия. Из комнаты мальчиков снова доносились сильно приглушенные звуки флейты, которые вскоре сменились тихими звуками гитары, а затем послышался шофар, но более мощный и обладающий более широкими возможностями. Девочки поняли: это звучит таинственный угав. Похоже, Шмулик совершенствует свою технику игры. Спустя час с лишним музыка смолкла, её сменили тихие голоса и шаги уходящих друзей. Раздались тихие задумчивые аккорды гитары, и мягкий юношеский баритон — Ширли поняла, что это был Рувик, — тихо затянул:
Близнецы перебрались на веранду. Ширли глянула через стекло и улыбнулась, пробормотав: «А он у вас очень тонкий лирик, оказывается…» — «Не надо над ним смеяться! Разве он виноват?.. Ты бы знала, как ему тяжело…» — «Да не смеюсь я над ним! Но он же ещё маленький, всего-то 14 с половиной, или сколько там…» — «Будто не знаешь, что у вас всего год разницы!.. Скоро 15!.. Не шути… — мрачно проговорила Ренана, не глядя на подругу. — Тов, давай-ка закончим с этим… Не люблю быть хуже других, и ты, я знаю, не любишь!» Она вскочила, вышла на веранду, подошла к расположившимся там братьям и что-то им тихо сказала. Рувик нехотя отложил гитару, и вот уже они со Шмуликом сидят, склонившись над толстым томом и оживлённо жестикулируя. Вернулась Ренана: «Ну, усадила мальчишек за занятия. Давай и мы с тобой!..» Но закончить начатое им в этот день так и не пришлось.
Очень скоро Шмулик почему-то отставил толстый том и снова застыл у широкого окна крытой веранды, глядя на улицу. Даже его поза выражала немалое потрясение. Он воскликнул: «Девчата-а! Посмотрите, что у нас на улице делается! Что это они такое странное монтируют? Рувик, глянь!» Девочки тут же бросились на веранду и уставились в сторону улицы, куда напряжённо и с мрачным любопытством глядели мальчики. На улице прямо напротив дома стояла какая-то машина, которая поднимала и погружала столб прямо в вырытую заранее яму. Немного поодаль какие-то люди из люльки, подвешенной к подъёмному устройству грузовика, вешали на верхушку столба огромные уродливые грозди тускло и недобро посверкивающих металлом воронок, выбивающихся из странной бесформенной коробочки, которую закрепляли на столбе. К коробочке тянулся целый ворох небрежно скрученных проводов. Рувик мрачно обронил:
«Не очень-то они стараются закрепить покрепче. Ветер посильнее может и уронить всё это сооружение на землю». — «А то и кому на голову!» — возмутилась Ренана.
Шмулик задумчиво произнёс: «Интересно, что это может быть… Да-а… Хорошо, что мама и малыши уже не тут…» Рувик всё смотрел и смотрел на то, что творится на улице, потом медленно протянул: «Я что- то не врубаюсь, зачем они их тут ставят.
Теперь по вечерам даже на малые расстояния станет опасно передвигаться: ведь именно к вечеру поднимается сильный ветер, а они их тут крепят на соплях… Да ещё и в темноте!..» Как бы в ответ на его слова подул сильный ветер. Ребята вернулись в салон. За окном быстро темнело, слышен был скрип раскачивающихся от ветра на столбах гроздей воронок. «Ну, вот, уже начинается…»
Прошёл ещё день, или два. Вечером девочки сидели в салоне. Ширли рисовала очередной комикс, а Ренана занималась какой-то выкройкой. Они не заметили, как в дом вошли близнецы. Ренана подняла голову и спросила: «А в йешиве вы когда-нибудь бываете? Я что-то слишком часто вижу вас в Меирии!.. Ведь одна дорога занимает уйму времени, которое могли бы и на Тору потратить». — «Ты что думаешь! — мы так и делаем… в автобусе! А сейчас у нас тут очень важное дело: собираем группу, хотим назвать её… э-э-э… «Типуль Нимрац»!' — смущённо потупился Шмулик. «Смотрите, вам за это название по мозгам дадут, потом долго извилины собирать придётся!» — погрозила пальцем Ренана. Но Ширли задумчиво протянула: «А что! Придумано неплохо! Мне нравится: как раз в тему! Это вам не дегенеративные «Петек Лаван», или «Шук Пишпишим». Или ещё многозначительней — «Шавшевет»! Это, последнее, что лучше?» — «Нет, я не говорю, что они придумали нехорошо! Ты права — название изящное и в тему!.. Но нам стоило бы быть осторожнее». — «Ага! И не драться с неутомимыми тружениками «Silonocool-News»!' — язвительно заметил Шмулик. «Ладно-ладно, братик, я же просто за вас волнуюсь!» — покраснев, пробормотала Ренана.
Рувик молча заглянул через плечо Ширли, которая с лёгкой улыбкой на лице трудилась над очередной картинкой своего комикса. Парнишка ни слова не сказал, только загадочно ухмыльнулся. Затем, стараясь не глядеть на Ширли, вдруг резко вскочил, ушёл в свою комнату, откуда раздались аккорды его гитары и приятный голос, мурлычущий что-то неразборчивое. Ясно было, что парень глубоко погрузился в творческий процесс.
Ренана вздохнула, потянулась и встала: «Пора ужином вас кормить…» — и удалилась на кухню. Спустя полчаса, или чуть больше в салоне появился Рувик с гитарой: «Я тут новую песню написал. Хотите послушать?» — «Ну, давай… пока разогревается… Медленно что-то сегодня… — посетовала Ренана и пояснила: — Мы с Шир из общаги на время сюда плитку притащили».
Рувик склонился над гитарой, взял несколько аккордов и, глядя куда-то в пространство, вдруг запел на какой-то полузнакомый мотив:
Ты слышишь? — Звенят Колокольчики радости, Рассыпав по небу искорки радужные!
