— Для этого мне нужно поговорить с Габриэллой без свидетелей, — заметил Дронго. — Вы знаете, Андрей, я должен получать молоко за вредность. Невозможно работать в таких условиях. Поедем к ней на работу. Надеюсь, они не сидят у нее под столом.
— Вы не говорите по-немецки, — напомнил ему Андрей. — Может быть, мне пойти с вами?
— Появление сразу двух мужчин может вызвать нежелательный интерес. Нет, я пойду один, а вы будете ждать меня в машине. Дадите мне ваш микрофон, и я сделаю так, чтобы вы слышали нашу беседу.
— Она плохо говорит по-английски, — напомнил Андрей. — На каком языке вы будете с ней говорить?
— Зато она знает испанский, ведь у нее мать испанка, — напомнил Дронго. — В ее анкете было написано, что, кроме немецкого, она знает испанский и итальянский.
— И на каком языке вы говорите?
— На итальянском. Думаю, мы с ней как-то объяснимся. Поедем, Лариса, к универмагу. Вы, как Вергилий, возите нас кругами по этому городу. Только он мало похож на ад, а мы — на гостей Вергилия. Скорее — на грешников, место которых в самых ближних кругах ада. Поедем, — снова повторил он.
Лариса молча тронула автомобиль с места. К нужному им универмагу они подъехали даже немного раньше Габриэллы. Они видели, как она вырулила на стоянку свою «ауди». Видели, как закрыла дверцу и, приветливо поздоровавшись с кем-то из коллег, поспешила к зданию. БМВ подъехал за ней сразу. Ее преследователи остановились в нескольких метрах от «ауди». Один мужчина остался сидеть за рулем машины, а другой вышел из салона и направился к зданию. Очевидно, он должен был убедиться, что рядом с кабинетом Габриэллы никого нет. Через несколько минут он вышел и снова сел в БМВ. Так они и сидели перед зданием универмага, наблюдая за автомобилем Габриэллы.
— Кажется, они будут сидеть здесь до вечера, — недовольно заметил Дронго. — Я пойду поговорю с ней.
— Это немцы, — уверенно сказал Андрей Константинович, вглядываясь в сидевших в салоне БМВ людей. — Узнаю их порядок. Они наверняка уже поставили свои «жучки» в кабинете Габриэллы. Боюсь, что ваш разговор может быть услышан не только нами.
— Раз они так спокойно сидят в машине, значит, наверняка прослушивают ее кабинет, — согласился Дронго. — Ничего, я что-нибудь придумаю. Вы ждите меня здесь и ни в коем случае не вмешивайтесь.
Он вышел из машины и обернулся к Ларисе.
— Я хотел у вас уточнить.
— Что? — удивилась она.
— Как вы думаете, я еще могу понравиться женщине? Или для меня уже все кончено?
Она взглянула на него, все еще пытаясь сохранить невозмутимую мину на лице. Потом сказала:
— Если вы не станете смотреть на нее, когда она купается, и не будете рыться в ее вещах… Думаю, у вас есть шансы. Может быть, у нее дурной вкус, — быстро добавила Лариса, а Андрей улыбнулся.
— Прекрасный ответ. Самое интересное, что я за вами не подсматривал. Грех проверки ваших вещей был, а из ванной вы вышли сами. До свидания.
Он поправил галстук и пошел к зданию универмага с другой стороны, чтобы его не заметили наблюдатели из БМВ. Поднимаясь по лестнице, он обдумывал ситуацию, понимая, как важно убедить женщину для разговора выйти из кабинета. Он прошел в административное здание. Отдел менеджмента был расположен на третьем этаже. В небольших кабинетах работали сотрудники отдела. Дронго прошел по коридору. Кажется, Габриэлла сидит одна, ведь она начальник отдела. Он улыбнулся. Всегда дает о себе знать хорошая подготовка агентов. В мирной жизни именно бывшие сотрудники КГБ, отличавшиеся дисциплинированностью в работе, затем преуспевают и в других областях, успешно применяя знание психологии людей.
— Извините, — сказал Дронго, обращаясь к одному из сотрудников, оказавшихся на лестнице. — Как фамилия вашего директора?
— Кеппен. Рууд Кеппен, — пояснил сотрудник, улыбаясь. Он даже не спросил, зачем незнакомому человеку нужна фамилия директора. Здесь ценили свое время и время других. Если фамилия кого-то интересовала, значит, следовало ее назвать.
— Он сидит на четвертом этаже, — сообщил сотрудник по-английски.
Если бы она сидела в кабинете с кем-нибудь из сотрудников, ее было бы легче убедить выйти. Но если она сидит одна, нужно будет придумать что-то убедительное, чтобы она поверила ему и вышла в коридор. Хотя абсолютной гарантии все равно нет. Возможно, немецкая контрразведка следит за ней с согласия самой Габриэллы. Возможно, они поставили свои микрофоны и в коридоре. Возможно, у них есть свой осведомитель. Собственно, таких «возможно» очень много. Но он должен убедить женщину на несколько минут выйти из кабинета. Учитывая, что она родила детей после тридцати, идеальный вариант, когда она пулей вылетит из кабинета, передать просьбу срочно приехать в школу. Любая женщина на ее месте среагирует мгновенно. Но он не знает немецкого языка и, наверно, хорошо, что не знает. Прибегать к таким подлым приемам запрещено: она замкнется в себе и не захочет с ним разговаривать.
«Надеюсь, ее наблюдатели не знают итальянского языка», — подумал Дронго, подходя к ее кабинету. Дверь была открыта. Габриэлла сидела за столом и работала. На ней был бежевый костюм — двойка. Дронго подумал, что они чем-то похожи с Ларисой. Обе чуть выше среднего роста, мускулистые, атлетически сложенные. У Габриэллы был немного вытянутый нос, темные глаза и чувственной рот, напоминавший о том, что ее мать испанка. На щеке слева у нее была родинка, придававшая пикантность ее лицу. Увидев Дронго, она подняла голову и равнодушно скользнула по нему взглядом.
— Вам что-нибудь нужно? — спросила она по-немецки.
— Да, — ответил по-английски Дронго, — меня прислали из Рима. Я должен обговорить с вами детали нашего нового проекта. Мистер Кеппен сказал, чтобы я подошел к вам.
— Какие детали? — Она знала английский, очевидно, работа в отделе менеджмента заставила ее преуспеть в знании этого языка. — Он мне ничего не говорил. Извините мой английский, но я специализируюсь на латиноамериканском направлении.
— Вы знаете испанский или итальянский? — обрадовался Дронго.
— Знаю, — улыбнулась она, — входите. Снимите плащ. Герр Кеппен мне ничего не говорил, но если он вас прислал, значит, я к вашим услугам.
— Давайте говорить на итальянском, — предложил Дронго. Он снял плащ и повесил его рядом с плащом хозяйки кабинета. Потом прошел к столу. Она поднялась и протянула ему руку. Рукопожатие было сильным, мужским.
— Я вас слушаю, — сказала она приветливо улыбаясь. — Чем могу помочь?
— Вы Габриэлла Мельтцер? Я не ошибся?
— Нет, — снова улыбнулась она, — не ошиблись. Чем я могу помочь?
Он подвинул к себе лист бумаги. Достал ручку и написал несколько слов.
«Ваш кабинет прослушивается. Мне нужно с вами поговорить».
Она удивленно взглянула на него. Потом медленно произнесла:
— Не понимаю, о чем вы говорите. Кстати, вы еще не представились.
— У меня очень важное дело, — сказал он, глядя ей в глаза.
— Вы действительно пришли от герра Кеппена или это не так? — начала понимать женщина.
«Группа Хеелиха» — написал он крупными буквами. Она прочла и нахмурилась. Потом отчеканила:
— Уходите. Я не хочу с вами разговаривать.
— Мне нужно с вами поговорить, — сказал он, стараясь выглядеть убедительно. — Это очень важно.
— Я вызову охрану, — сказала она, поднимаясь. — Уходите. Мне не о чем с вами разговаривать.
«Погиб Нигбур» — написал он на листке бумаги. Она прочла и закусила губу. Но снова упрямо сказала:
— Уходите.
— Сейчас наблюдатели поймут, о чем мы говорим, — разозлился Дронго.
«Ранен Бутцман» — снова написал он. Она прочла и молча покачала головой. Очевидно, она уже
