Это случилось потому, что Бук придумал игру — закрывать и открывать глаза. Так очень интересно делать при движении. Насмотрелся на дом — закрыл глаза. Открыл — этого дома уже нет, а есть другой. Но такая игра и утомляет. Поэтому, позакрывав и пооткрывав глаза, Бук в тридцатый или тридцать пятый раз закрыл их, клюнул носом и задремал, посапывая, будто наступила глубокая ночь.
Даже дома, когда Бориска перекладывал его из-за пазухи на подушку, Бук лишь потянулся и что-то сказал на своем сонном лесном языке, так и не открыв глаза.
— Пусть хорошенько выспится, — шепнул Бориска. — А я пока переделаю эту противную клетку в удобный домик. Вдруг Буку захочется иметь свою собственную квартирку.
И Бориска унес клетку на кухню.
Там они с папой напильником выпилили кое-какие прутья, оклеили клетку красивой серебристой бумагой, прорезали окошечки, устроили так, чтобы дверка открывалась изнутри и снаружи. Покончив с домиком, сколотили из реек и фанерок маленькую кроватку, стул и столик.
А мама сшила Буку матрасик, подушку, теплое одеяло и коврик.
Все это Бориска расставил и разложил в домике, а домик поместил на подоконник в своей комнате. Папа сказал:
— В таком красивом домике даже я с удовольствием стал бы жить.
— Залезай, — предложил Бориска и засмеялся, распахивая дверку. — Только запомни, что тебе придется каждое утро вставать пораньше, чтобы успеть вылезти из домика и не опоздать на работу.
— А что, — спросил папа, смахивая с пиджака прилипшую стружку, — неужели твой Бук на самом деле умеет разговаривать? Мама говорит: была поражена, когда услышала его.
— Ты сам скоро поразишься, — сказал Бориска. — Только поздоровайся с ним, когда он проснется.
— Я уже не сплю, — сказал Бук. — Просто лежу с закрытыми глазами и слышу все, что вы говорите. А-а-ах… — сладко потянулся он и сел на подушке.
— Здравствуйте, — сказал Буку папа. — Давайте познакомимся.
— Здравствуйте, — вежливо ответил Бук. — Вы уже знаете, как меня зовут. Но это имя только для друзей. И я очень рад познакомиться с вами, потому что вы папа моего хорошего и верного друга. Правда, когда он побежал за мамой, я подумал… мне показалось, что Бориска решил оставить своего друга в беде. До конца дней своих не прощу себе такого подозрения. Но я был слишком взволнован свалившимися на меня неприятностями. Пусть Бориска извинит меня.
— Я на твоем месте мог подумать то же самое, — сказал Бориска. — Никакой вины твоей в этом нет. Вставай, сейчас мы будем пить чай, а после ты расскажешь нам обо всем, что случилось с тобой.
— А вы не можете дать мне вместо чая кедровых орешков? — робко спросил Бук. — Я как-то с детства не привык пить чай.
— Сейчас поищем, — сказал папа.
Он подошел к буфету, побрякал чашками и поставил на стол вазочку с орехами.
— Вот это да! — воскликнул Бук.
И пока мама, папа и Бориска пили чай, он так усердно и ловко щелкал орехи, что после этого в вазочке осталось их совсем мало, а блюдце переполнилось шелухой.
Бук с сожалением посмотрел на оставшуюся горстку орехов и попросил Бориску сохранить их до того часа, когда настанет ужин.
— Спрячь, — сказал он, — а то я не вытерплю и объемся.
Бориска ссыпал орехи в карман. Потом папа и мама сели на диван, Бориска забрался в кресло, а Бук прыгнул к нему на колени — поближе к другу и орехам…
Бук рассказывает
— Значит, так… — сказал Бук, припоминая. Он хотел, чтобы рассказ его был понятен с самого начала. — Значит, так… — повторил он. — В тот вечер я, Машенька и Сорока простились с Бориской. Он пошел домой, а мы задержались около коряжистого дерева, чтобы помочь Бориске, если кто-то вздумает напасть на него.
Мы стояли и слушали, как Бориска шагает по тропинке. И Первая Вечерняя Звезда отражалась в реке и тоже слушала Борискины шаги.
Потом мы услышали, как залаяла собака и Бориска подразнил ее.
Машенька сказала:
— Бориска благополучно дошел до деревни. Теперь на пего никто не нападет, а собак он не боится. Значит, и мы спокойно можем отправляться спать.
И она пошла к берлоге. А я и Сорока — остались.
Долго нам пришлось искать сухое место. В лесу было так сыро, что нигде, ну решительно нигде нельзя было удобно переночевать.
Вот мы и слонялись по ночному лесу, пока не натолкнулись на старое воронье гнездо. Оно оказалось дырявым и жестким, но у нас уже не было сил искать что-то лучшее.
Кое-как мы дотерпели в этом гнезде до раннего утра, а утром отправились досыпать к Машеньке в берлогу. Там нас разморило и мы проспали до самого обеда.
Пообедав, Сорока полетела к Бориске и быстренько вернулась.
— На даче никого нет, — сказала она. — Дверь на замке, и у меня осталось такое впечатление, будто все уехали насовсем.
— Глупости, — ответила Машенька, — просто ты проспала то время, когда обещала Бориске прилететь. Не мог же он ждать тебя целый день. Ушел, наверное, куда-нибудь с родителями. Надо слетать к нему вечером.
Вечером Сорока слетала еще раз. Вернулась уже в полной темноте.
— Никого нет на даче, — подтвердила она. — Сейчас я догадалась спросить рябину, почему вдруг на даче никого не стало. И рябина сказала мне, что все уехали еще утром. Бориска заболел. Его увезли в город лечить. Теперь мы с ним не встретимся до следующего лета. А вдруг он вообще больше никогда не вернется на дачу?
Тогда я сказал Машеньке и Сороке:
— Конечно, очень грустно, что все так получилось. Но мне кажется, что когда Бориска хоть немного поправится, то обязательно найдет какой-нибудь способ сообщить нам о себе. Сороке надо почаще наведываться к даче.
— Я и сама бы сходила туда, — сказала Машенька, — если бы не деревенские собаки.
— Ладно, — согласилась Сорока. — Я постоянно буду дежурить в том районе. Даже могу построить себе гнездо на крыше Борискиной дачи. Боюсь только, что это удивит всю деревню и меня не оставят в покое.
— А потом… — Бук махнул горестно лапкой… — Потом все стало так плохо складываться, что и вспоминать не хочется.
— Все равно вспоминай, — потребовал Бориска. — Я уже чувствую: с Машенькой и Сорокой что-то случилось. Может, они заболели и нужна наша помощь?
— Да… — подтвердил папа, снимая и вновь надевая очки, — мы сделаем все возможное.
— Успокойся, — сказала мама и ласково погладила Бука по спинке, — мы не оставим в беде твоих друзей.
— Не знаю, можно ли им помочь… — печально ответил Бук. — Ведь я долго не видел их. Сейчас, сейчас я все расскажу. Только надо немного успокоиться. Дайте мне, пожалуйста, несколько кедровых орешков для успокоения!
