глупо все получилось…
Потом ее одолела боль, и она умолкла. Это случилось больше двух часов назад. Сейчас около шести, а скотина-управляющий и не думал появляться…
Кейт продолжала одиноко сидеть у письменного стола, выглядевшего так, словно неумелая секретарша вывалила на него мусорное ведро. Девушка свирепо уставилась на бумаги, не понимая ни слова. Она готова была пожалеть о том, что в старших классах школы, а потом в колледже предпочла иностранным языкам вычислительную технику, но… Оказывается, в ее отсутствие Бекки успела обзавестись персональным компьютером! Он стоял в углу стола и выглядел как новенький. Едва ли им успели воспользоваться. Наверно, незадачливая секретарша предпочитала возиться с пишущей машинкой.
Кейт резко поднялась и выглянула в сад. Здесь Бекки выращивала всякую всячину. Из земли пробивались зеленые ростки, тонувшие в сорняках. Должно быть, Бекки нездоровилось давно: мириться с сорняками было не в ее характере.
За забором начиналась обсаженная деревьями дорожка, петлявшая по ухоженным нормандским лугам, дорожка, из-за которой гостиницу и назвали «Фермой у Зеленой Тропы». С грехом пополам Кейт перевела это на английский. Очень симпатичное название, подумала она, да и гостиница славная, всего в нескольких километрах от побережья. Она помнила, как вместе с Бекки вечерами гуляла по этой дорожке во время своих прошлых приездов.
В последние годы она несколько раз проводила здесь отпуск, несмотря на молчаливое неодобрение матери.
Мать не особенно ладила со старшей сестрой, и если Кейт уговаривала ее поехать вместе, она только поджимала губы.
— Нет, дорогая, на самом деле Ребекка вовсе не жаждет видеть меня. Поезжай сама и наслаждайся жизнью — тебе она будет действительно рада.
И, несмотря на томительное чувство вины, Кейт уезжала — и была счастлива. Она любила тетку и восхищалась ее умением преодолевать трудности и быть самой себе хозяйкой. Кейт вздыхала, сравнивая тетку с матерью, то и дело попадавшей из огня в полымя. Да, трудности Бекки, конечно, не шли ни в какое сравнение с трагедией, которую пережила мать. Бекки потеряла мужа, но тот мирно усоп в преклонном возрасте. Матери же досталась наихудшая доля она потеряла все и осталась без гроша в кармане.
Двенадцать лет назад Бекки, совершая ежегодную поездку в свою любимую французскую деревню, набрела на постоялый двор. Заинтересовавшись вначале его названием, вскоре она еще больше заинтересовалась его владельцем, пожилым вдовцом по имени Франсуа. Интерес оказался взаимным. Ко всеобщему удивлению, Бекки, которая уже тогда называла себя «старой девой неопределенного возраста», оставила хорошо оплачиваемую работу и вышла замуж. Прошло шесть счастливых, безоблачных лет, а когда Франсуа умер, Бекки получила в наследство гостиницу и стала ее владелицей. Вместе с Мари и Жаком, которые проработали здесь всю жизнь, она трудилась с утра до ночи, спасая «Ферму» от разорения. И гостиница не только выжила — она стала процветать и приобрела широкую известность у постояльцев.
Это несчастье может загубить репутацию гостиницы. И все теперь зависит только от того, удастся ли ей что-нибудь придумать, с беспощадной ясностью поняла Кейт.
Ох, наконец-то! Издалека донесся звук мотора. Кейт вышла в коридор, пробежала через уютную гостиную, открыла входную дверь и выглянула на усыпанную гравием стоянку. Как ни странно, там остановилось такси. Это что-то значит, подумала она. Наверно, после катастрофы управляющий не может водить машину. Вот и еще одна причина, по которой ей придется остаться здесь: если ему понадобится куда-то ехать, она и ее «метро» должны быть наготове.
Она следила за тем, как он осторожно поднимается с переднего сиденья, одной рукой опираясь на палку, а другой вынимая деньги, чтобы расплатиться с шофером.
Он не похож на управляющего гостиницей. Даже со скидкой на то, что во Франции служащие одеваются не так чопорно, как в Англии. Вид у него был какой-то… неопрятный, что ли. Он был высок и строен, одет в поношенные джинсы и выцветшую голубую рубашку, шею обвязывала какая-то красная тряпка… Вечерний ветерок вздымал над костлявым лбом его чересчур длинные черные волосы. Он выглядел бы студентом, на своих двоих путешествующих по Европе, если бы не был староват для студента. Казалось, ему перевалило за тридцать.
Такси умчалось, а он повесил на плечо огромную брезентовую сумку, подхватил чемоданчик и застыл, устремив глаза на гостиницу.
Она заторопилась к нему навстречу, на ходу подыскивая французские слова.
— Bonjour, monsieur. Je suis tres heureuse que vous avez arrive.[3]
Сжимая трость, он быстро взглянул на девушку, и его черная бровь поползла вверх.
— Замечательное приветствие, — лениво процедил он на чистейшем английском языке. Яркий ротик Кейт рассмеялся:
— Слава Богу, вы говорите по-английски! Испытав облегчение, она предпочла не заметить в его голосе явную насмешку. Он пожал плечами.
— А что тут удивительного? По-моему, английский давно стал всеобщим языком.
— О, я не удивилась, я обрадовалась, — сказала она, не обращая внимания на его покровительственный тон. — Видите ли, я пыталась похозяйничать здесь, но я плохо знаю французским.
Он двинулся к входной двери, тяжело опираясь на палку.
— Разве вы не мадам Арно? — спросил он через плечо. — Впрочем, конечно, нет. Где же она?
— Ее увезли в больницу в Руан. Разве вам не сказали?
— А почему мне должны были об этом сказать? — нахмурился он.
— Ну, я подумала… — начала было Кейт, но он уже открыл дверь и, прихрамывая, вошел в гостиницу.
Кажется, он не только устал, но еще и болен. Кейт решила, что его раздражительность простительна.
— Я покажу вам вашу комнату, — приветливо сказала она. — Думаю, вам у нас понравится. Пойдемте со мной, это на первом этаже.
Она провела его через гостиную, столовую, коридор и открыла дверь маленькой комнаты в торце здания.
— Мы поместим вас здесь, — объявила она. — Мадам Арно подумала, что вам будет трудно подниматься по лестнице. Ванная за этой дверью.
Он вошел вслед за ней, с тяжелым стуком сбросил на пол брезентовую сумку. Он был так высок, что его черноволосая голова почти касалась потолка.
Он обвел комнату пристальным взглядом.
— Я не могу здесь жить, — отрывисто бросил он. — Тут слишком тесно, а мне нужен стол для пишущей машинки.
Кейт продолжала сохранять ангельское терпение.
— Но ведь вы будете пользоваться конторой, не правда ли?
Его голова дернулась.
— Вы действительно собираетесь предоставить в мое распоряжение контору?
— А почему бы и нет? Что здесь странного? Он устало провел рукой по лбу.
— Довольно странная гостиница. Впрочем, бывают моменты, когда ничто не кажется странным. Ладно, тогда покажите мне контору.
Вслед за ней он захромал обратно и увидел заваленный бумагами стол. Его взгляд остановился на компьютере; он подошел поближе и с проблеском интереса осмотрел его.
— А это тоже входит в счет? — спросил он. Кейт вытаращила глаза.
— Простите?
Он терпеливо пояснил:
— Можно мне будет пользоваться этим, пока я здесь?
— Компьютером? Конечно. Он немного смягчился.
