Вселенная так просто делится пополам – вот я, а вот весь остальной мир. Очевидно, это гипертрофированное восприятие, взгляд изнутри личного объёма. Другой человек имеет своё «я» и тоже величиной с целый мир. Наша Вселенная оказывается битком набитой миллиардами огромных, размеров с неё саму, личных миров.
Как же мы умещаемся в одном общем мире со столькими личными амбициями?
Тесно! Драгоценное персональное пространство приходится сужать изнутри, чтобы его больно не ущемили снаружи. Равноправие – социоконцепция, противоречащая психологии индивидуума, для которого его «я» гораздо важнее всех остальных… Здесь суть конфликта личного и общественного начала, раздирающего человечество с эпохи обезьяньих стай.
Личная свобода ортогональна общему равноправию. Свобода Дитбита для него священна, и она чуть не прикончила меня.»
Эти мысли от безделья её лишь развлекали.
Никки даже не подозревала, что настанет время – и она будет часто вспоминать эти сонные и отстранённые размышления.
Королеве Николь позвонила её главная фрейлина – Тина-Дракон. Она начала причитать и сокрушаться по поводу кошмарного события, но Никки прервала её:
– Тина, ты должна собрать своих подруг и узнать, кто из них и кому сообщил о времени моего отлёта. Катер был сбит направленным выстрелом – значит, кто-то наверняка знал, что я в нём лечу.
Тина вытаращила в ужасе глаза, но не посмела возражать.
Через два часа она перезвонила с совершенно убитым видом и, пряча глаза, сказала, что Кора-Дракон, по просьбе корреспондента из престижного журнала «Светская жизнь», собирала информацию о Никки. В том числе – она вводила всю информацию о передвижениях королевы в файл, к которому этот журналист имел доступ.
– Он обещал, что в будущей статье будет много места отведено ей, Коре, самой верной фрейлине королевы… – сдавленным голосом объясняла Тина. – Мы узнавали в редакции «Светская жизнь» – там есть журналист с такой фамилией, но это не он разговаривал с Корой…
Никки понимающе кивнула и сказала:
– Надо было думать – хотя бы бантиками. Я позже решу – нужен ли мне такой клуб фрейлин.
Тина запротестовала:
– Ваше величество, эта Кора – полная дура! Мы все искренне хотим вам помогать!
Доктор Берринджер уложила Кору в медотсек – у неё сейчас истерика…
– Я тоже в лазарете, – кивнула Никки. – Отделалась чертовски легко.
И выключила экран.
Соглашаясь на клуб фрейлин, она не представляла, насколько это опасно – доверяться людям, которые сфокусированы на собственных интересах.
Теперь она это узнала, ещё раз заглянув в лицо смерти.
Джерри встретил Никки ещё в шлюзе Колледжа, похудевший и, при всей проявляемой заботливости, какой-то сдержанный в чувствах. Хотя он оказался внимателен не меньше Шихин-ых: в союзничестве с Робби заставлял девушку соблюдать режим, таскал еду из кафе и проводил с Никки столько времени, сколько было можно. А ещё он бережно переносил девушку с места на место на руках, оберегая её вывихнутую ногу. И хотя Никки могла медленно передвигаться сама, она никак не возражала против такой заботы и даже наоборот – стала отличаться непоседливым характером: то ей хотелось за рабочим столом посидеть, то в мягком кресле понежиться.
Девушка быстро шла на поправку и даже понемногу гуляла в парке. Через пару дней на её экране появилось встревоженное письмо Голоса Пространства:
«Марсианская чума на этих горилл! Будь впредь осторожнее!»
«Ты не сказал, как это сделать.»
«Это значит жить, думая на несколько шагов вперёд. Быть легально готовым к нелегальным сюрпризам.»
«Я не могу всего предусмотреть!»
«Глупые вымирают быстро.»
Никки только вздохнула в ответ.
Понемногу приходя в себя от испытаний, девушка заметила, что, несмотря на её удачное спасение, Джерри выглядит мрачным. Какая-то тень лежала на его лице, а иногда по нему пробегала судорога боли, словно что-то грызло и жалило юношу изнутри.
Никки долго пытала его расспросами. Наконец он решился и сказал с кривой усмешкой:
– Пора признать, что из меня получился плохой защитник. Тебе нужно подумать о более могучих друзьях.
В его ироническом, но совсем не смешном тоне чувствовалась мучительное напряжение. Очевидно, что эти слова были продиктованы долгими размышлениями и дались юноше с величайшим трудом.
– Что за глупости? – нахмурилась Никки. – Ты что, попал под влияние Элизы? – закончила она угрожающим тоном.
Джерри протянул руку и смело дёрнул за ухо ревнивую королеву.
– Речь идёт о тебе, только о тебе!
– А что будет с тобой? – спросила Никки. – Когда я найду могучего друга?
– Это не важно, – поугрюмел Джерри.
– Мне важно, – ответила Никки и захватила прядь его каштановых волос в свою ладонь. – Ты – вся моя семья. Мне кажется, что я знаю тебя всю жизнь… и она была бы совсем другая без тебя. Не говоря уж о том, что ты спасал меня от смерти несчитанное число раз. Ты – мой Лев. У тебя нет крейсеров и крепостей, но у тебя есть один уникальный талант, которого нет у других…
– Мы говорим не обо мне и моих талантах, а о твой безопасности! – с досадой возразил Джерри.
– Я всю жизнь гляжу в глаза смерти, – спокойно сказала Никки. – Я выросла на кладбище. У меня со своей смертью тесные отношения: она – моя, и я её уважаю, но я не позволю моей смерти диктовать условия моей жизни.
– Ты можешь погибнуть… и эта мысль сводит меня с ума! – сказал Джерри, и его голубые глаза вспыхнули таким огнём, каким Никки ещё не видела.
– Да, чужая смерть бывает гораздо страшнее своей, – согласилась Маугли.
И неожиданно спросила рыдающим голосом:
– Если меня прикончат, ты будешь приходить на мою могилу?
Жутко легкомысленная девица!
– Один раз приду, – трагически вздохнул Джерри в тон ей.
– Почему только один? – возмущённо воскликнула Никки.
– Потому что я там сразу умру. Меня хватит секунды на три… – он пытался замаскировать свои слова в шутку, но у него не получилось.
Никки улыбнулась и прижалась к его плечу.
– Вот в чём беда могущественных принцев: никто из них на такие чувства не способен. Я не знаю будущего, которое ждёт нас впереди, но мы встретим его вместе.
Верь мне! – сказала с чувством девушка.
Не сразу, но он поверил ей.
Тень на лице Джерри медленно растаяла, и счастливая улыбка преобразила
