ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их. Матфей. Тысячи путей ведут к заблуждению, к истине – только один. Руссо.
– Сколько книг ты прочитал, мудрец?
– У меня в файлах восемьдесят миллионов томов. Двенадцать миллионов из них я прочёл и обдумал. – гордо сказал собеседник. – Книги – корабли мысли, странствующие по волнам времени и бережно несущие свой драгоценный груз от поколения к поколению.
Фрэнсис Бэкон.
– Ещё я боюсь, что ненависть к Дитбиту может толкнуть меня на безрассудный, опрометчивый поступок, – нахмурилась Никки. – Так уже случалось.
Мудрец немедленно ответил:
– Слишком лютая ненависть ставит нас ниже тех, кого мы ненавидим. Ларошфуко.
Оскорбления – это доводы неправых. Руссо. Страстям мы обязаны, быть может, наибольшими победами ума. Вовенарг.
– Как остаться человеком в по-звериному жестокой борьбе?
– Кто не желает зла обидчику, тому завидуют боги. Индийский мудрец. Если у вас есть возможность явить милосердие, не пропускайте вперёд даже учителя. Конфуций.
Настоящий способ мстить врагу – это не походить на него. Аврелий. Кормить врагов весьма похвально. Иоанн Дамаскин.
Толку от мудреца было немного – он предпочитал роль мгновенного цитатника.
Ладно, сейчас Никки задаст ему вопросы посложнее.
– Удастся ли мне победить моих противников? У них богатый опыт интриганства и подлости.
Но мудрец ни секунды не затруднился с ответом:
– Для интриг нужен ум, но когда его много, человек стоит настолько выше интриг и происков, что уже не снисходит до них; в этом случае он идёт к успеху и славе совсем иными путями. Лабрюйер. Всякого рода беспринципная деятельность в конце концов приводит к банкротству. Гёте.
– Но как с ними бороться, если они перешагивают закон и убивают тех, кто встаёт на их пути?
– Только слабые совершают преступления: сильному и счастливому они не нужны.
Вольтер. Насилие – последнее прибежище некомпетентности. Азимов. Кто убивает, тоже будет убит. Египетский мудрец.
– Смерть – страшная, необратимая вещь, и я не желаю, чтобы люди, следующие за мной, рисковали жизнью!
– Ни на солнце, ни на смерть нельзя смотреть в упор. Ларошфуко. Герой – это самая короткая профессия на свете. Роджерс. Плохо, если у человека нет чего-нибудь такого, за что он готов умереть. Лев Толстой.
– Что ты и твои друзья-мудрецы думаете о клятвопреступлении? – вдруг спросила Никки.
Человек в хитоне ответил:
– Нарушение любовных клятв ненаказуемо. Публий Сир. Все влюблённые клянутся исполнить больше, чем могут, и не исполняют даже возможного. Шекспир.
– Я спрашивала не про любовные клятвы! – почему-то рассердилась Никки. Тогда мудрец добавил:
– У политики нет сердца, а есть только голова. Наполеон. Предатели предают прежде всего себя самих. Плутарх.
– Ты не слишком противоречив в своих тезисах? Я хотела услышать от тебя не мутные рассуждения, а практические рекомендации.
– Иди вперёд, навстречу туманному будущему, без страха и с мужественным сердцем. Лонгфелло. Время и прилив никогда не ждут. Вальтер Скотт. Если что-то и стоит делать, так только то, что принято считать невозможным. Уайльд. Когда переведутся донкихоты, пускай закроется книга Истории. В ней нечего будет читать.
Тургенев.
– И это всё, что ты можешь мне посоветовать? – воскликнула Никки.
– Коротка и бессильна жизнь человека; на него и на весь его род медленно и неумолимо падает рок беспощадный и тёмный. Не замечая добра и зла, безрассудно разрушительная и всемогущая материя следует своим неумолимым путём; человеку, осуждённому сегодня потерять самое дорогое, а завтра самому пройти через врата тьмы, остаётся лишь лелеять, пока не нанесён удар, высокие мысли, освещающие его недолгие дни; презирая трусливый страх раба судьбы – поклоняться святыне, созданной собственными его руками; не боясь власти случая, хранить разум от бессмысленной тирании, господствующей над его внешней жизнью; бросая гордый вызов неумолимым силам, которые терпят до поры его знание и его проклятия, держать на себе мир, подобно усталому, но не сдающемуся Атласу. Держать – вопреки давящей всё на своём пути бессознательной силе – мир, сотворённый его идеалами. Бертран Рассел.
Никки напряжённо вслушивалась. Когда мудрец закончил говорить, и наступила тишина, девушка перевела дух и оглянулась по сторонам. Лес погрузился в темноту и лишь острые верхушки башен Колледжа светились в лучах закатного солнца, как волшебные кристаллы.
– Почему ты пригласил меня именно сюда?
– Здесь можно спокойно побеседовать, и в этой башне у меня хороший канал.
– Вольдемар, не мог бы ты принять вид посовременнее, не так контрастирующий с твоим именем? – попросила Никки.
Мудрец из Эллады превратился в человека в парике и камзоле – учёного ньютоновских времен. Чулки, башмаки. Локоть лежит на столе, где разместились старинные книги в кожаных переплётах и традиционный глобус с астролябией.
Никки поморщилось – тоже не совсем то, но возражать больше не стала.
– Твоё цитирование раздражает. Ты можешь формулировать свои мысли обычным языком?
– Конечно. В твоё оправдание могу отметить, что ты не планируешь чужих несчастий – они могут возникнуть лишь как опосредованное следствие твоих действий. А чем большее расстояние отделяет следствие от причины, тем меньше ответственности ты несёшь за последствия. Если ты не примешь это слегка циничное правило к исполнению, то любой твой шаг окажется парализован негативными или трагическими ожиданиями.
Ты не можешь отвечать за все несчастья этого мира. Даже уволенные тобой люди должны сами находить выход из положения, в которое они попали – ведь они взрослые и дееспособные субъекты, чьи права защищены законами. Тебе тоже никто не помогал, когда ты искала денег на учёбу в Колледже. Поэтому в ответ на твой главный вопрос могу сказать только одно: если ты считаешь себя правой – борись!
– Борьба будет опасной и для моих друзей, – настойчиво возразила Никки.
Мудрец ответил:
– Ты не должна скрывать от них опасности, но ты не имеешь права решать за них.
Они самостоятельные люди, и у них тоже есть принципы, которым они следуют. Не думай, что тянешь друзей за собой: они тоже толкают тебя – и гораздо сильнее, чем тебе
