– В этом жутковатом списке мне жаль не только умерших, но и живых…
– Почему? – спросил Джерри. – Из-за опасности, которая им грозит?
– Из-за того, что на них лежит печать обречённости… Если ты попал в список, то стал ключевой фигурой будущего, рычагом изменения мира. На тебя ложится неизбежная и тяжёлая ответственность… Эйнштейн был пацифистом, но из-за угрозы нацистской атомной бомбы ему пришлось бросить свой авторитет на политические весы и выступить за разработку атомного оружия. А потом была Хиросима и Нагасаки… Я думаю, что каждый человек из этого списка будет восхваляем и проклинаем одновременно. Ни одно масштабное действие или нововведение не остаётся положительным или нейтральным.
Оно всегда имеет оборотную, отрицательную сторону, всегда прокатывается колесом по чьим-то судьбам.
– А если ничего не делать? Попал в список ключевых людей, но умыл руки.
– Тогда будет ещё хуже. Этим список и ужасен – если ты в нём, то любое твоё действие или бездействие отзовётся оглушительным эхом. Бедняга, ты стал Гулливером среди лиллипутов. Как бы осторожно ты не двигался, всё равно сломаешь кому-то спину.
– Мне это не нравится. Дьявольский список.
– Никому из нормальных людей это не может нравиться.
На занятии по интелкультуре профессор Эксмин рассказывал об искусстве полемики:
– Это обширная и увлекательная тема, но я ограничусь рассмотрением спора между интеллектуальными соперниками, ценящими юмор.
Профессор походил по залу и со вздохом сказал:
– Полемика – это фехтовальный диалог по определённым правилам. Нельзя дискутировать с людьми, не разделяющими дуэльный кодекс. Чревато бросить вызов:
«Милостивые государи! Кто тут против концепции лингвистического релятивизма?!» – в среде овощного деревенского рынка. Дискуссии не получится: вас просто забросают невнятными кочерыжками народного гнева.
– А что – в полемике есть какие-то правила? – удивился кто-то.
Профессор утвердительно кивнул.
– Главное правило словесной дуэли: максимум яда и максимум вежливости. В полемике много подводных нюансов: ролевые маски, умение блестяще проигрывать,
«удар вилкой». В моей книге «Искусство полемики» приведена полная классификация острых двусмысленностей…
– А можно какой-нибудь простенький пример? – спросила Самар.
Профессор перевёл взгляд на заднюю парту, где сидел толстенький Дракон, хозяин памятной кибервороны.
– Рассмотрим самый классический выпад: «Ты – дурак!»
Все рассмеялись, а Дракон побагровел.
– Классический же ответ: «Сам дурак!» показывает, что оба беседующих – одного дурацкого поля ягоды. Лучше, например, ответ: «Среди таких гениев, как вы, сударь, я предпочитаю оставаться дураком.» Вы формально поддержали тезис грубияна, но перевернули ситуацию так ядовито- вежливо, что для других не останется сомнений – кто из вас настоящий дурак.
– Значит, прочитав вашу книгу, можно выиграть любой спор? – радостно воскликнул кто-то.
– Нет, конечно! – удивился Эксмин. – Есть категории споров, где победить нельзя в принципе. Полемику вокруг жизненно важных вещей – как широко обсуждаемый сейчас закон о свободе геномодификаций – ни одна сторона выиграть не может, потому что поражение непереносимо для проигравшего. Значит, время цивилизованной полемики будет быстро исчерпано, и чистые доводы логики и остроумия заменятся на грязные аргументы шантажа и войны.
– Что такое «блестяще проигрывать?» – заинтригованно спросили из зала.
– Все полемические раунды выиграть невозможно, – пояснил профессор. – Если проигрываете, то не упорствуйте, вызывая жалость и усмешки, а добродушно и вовремя признайтесь в проигрыше. После чего снисходительно или покровительственно, а ещё лучше – удивлённо – похвалите соперника за его успех. Этим вы отравите ему всю радость победы.
Профессор смеялся и язвил беспрерывно и над всеми: от него трудно было услышать фразу без сарказма.
– Почему вы всё время шутите? – не выдержал серьёзный Митр-Олень.
– Вылетевшее слово без жала – просто муха. Разве мне, старой змее, – трудно?
Профессор Эксмин любил приговаривать, ставя низкий балл:
– Сами потом благодарить будете! – чем вызывал дополнительный эмоциональный всплеск у студента, и без того раздражённого плохой оценкой. Чего, собственно, профессор и добивался, гадюка ядовитая.
Эксмин обожал всякие испытания и провокации – вот и сейчас он обратился к аудитории.
– Делаю вызов, – профессор сделал паузу, – и предлагаю достойно ответить! Юмор важен, но убедительность ценнее.
Все заёрзали и напряглись лицами – для большей умственной сосредоточенности.
– Если вы такой умный, то почему такой бедный? – надменно бросил в зал профессор.
Молчаливая пауза. Всё лихорадочно ищут в пустых головах: чем срезать сэра Эксмина?
– Умный слишком мудр, чтобы попасться в капкан богатства, – неожиданно сказала Никки.
– О чём вы говорите? – весьма натурально удивился Эксмин. – Зависть к богатым живёт в большинстве сердец.
– Глупым быть ещё хуже, чем богатым, – кивнула Никки. – Но сердце умного полно жалости к богачам.
– Как можно жалеть людей, у которых так много денег и возможностей их потратить? – возразил Эксмин.
– Тратить деньги – труд, занимающий всё время, – улыбнулась девушка. – Богатство пожирает жизнь человека.
– Все мечтают разбогатеть и жить в вечном празднике, – заявил профессор.
– Праздные люди мертвы в течение всей своей долгой жизни, – парировала Никки.
В диалог вмешался Вольдемар:
– Это мысль Томаса Фуллера, историка и биографа.
Профессор удивлённо спросил, выходя из полемического образа:
– Зачем же вы сами так разбогатели? Не жалко себя?
Студенты заинтересованно обернулись на юную королеву.
– Жалко, – тихо и серьёзно сказала Никки. – Я жертвую собой.
Неожиданно её голос дрогнул.
Аудитория зашушукалась. Смешно никому не было.
Профессор Эксмин внимательно посмотрел на девушку и сказал:
– Мисс Гринвич, вы меня убедили. Вы достойны «серебряной мудрой
