часто побеждает дремлющее большинство.
– Значит, его надо будить! – решительно заявила Никки. – Я не знаю состава своих генов и не хочу, чтобы кто-то решал мою судьбу на основании химанализов!
– С тобой это вряд ли получится в любом случае, – прищурил умные глаза Влад, – тебе… э-э… повезло с характером, но по большинству людей свобода геномодификаций и генная дискриминация ударят очень сильно. И многие возмутятся не на шутку!
– Начались мрачные пророчества! – скривила губы Олам.
Неожиданно в разговор вступил Робби:
– Десять лет назад, во время первого обсуждения в ООН закона о генной свободе, в крупных городах восьмидесяти двух стран прошли две тысячи демонстраций с общим числом участников в тринадцать миллионов человек. В стычках с полицией были арестовано пятнадцать тысяч человек, ранено – шестьсот, убито – сорок два. Сожжены сотни зданий и множество автомобилей. Волнения прекратились после провала закона.
– Суп из тролля! – выругался Джеймс.
– Кто протестовал против закона? – спросила Никки.
– Левые, зелёные, антирасистские и религиозные организации. Принятие генозакона вызовет социальную напряжённость, неограниченную во времени.
– Крупные города во время протестов превращаются в кошмар, – несмело сказал первокурсник со старомодной причёской цвета позеленевшей вишни, – Драки, полиция, колоссальные автомобильные пробки. Я живу в Париже и всякого насмотрелся…
– Мочёные уши эльфов… – протянул Влад. – А вы знаете, что последние месяцы собственность в даунтаунах столиц стала падать в цене? Здания в мировых центрах активно распродаются, и все аналитики ломают над этим голову…
– Значит, кто-то всерьёз готовится к последствиям закона… – кивнул Смит.
– Бросьте вы каркать! – гнула свою линию Олам. – Всё скоро утрясётся, а нервные люди успокоятся…
– Да? И не мечтай. Я тоже взбунтуюсь и выйду на улицу! – сердито сказала красивая оливковолицая Гита с длинной гривой иссиня-чёрных волос.
– На кой Цельсий тебе это надо? – удивилась Олам. – Ты же студентка суперэлитного Колледжа!
– Из-за меня родители залезли в пожизненную банковскую кабалу. Я выросла в небогатом районе, а на океанском побережье красовались шикарные виллы. Шива знает, как мы ненавидели их владельцев. Они отгораживались от неприкасаемых высоким забором. Я с друзьями понимала, что если мы будем умнее детей надменных брахманов, то у нас появится хороший шанс. А теперь? Аристократы дадут детям ум, красоту и долгую жизнь, а наши кварталы навсегда станут гетто для людей третьего сорта!
– Разрушение социальных лифтов… – пробормотал внимательно слушавший Смит.
Гита продолжала бушевать:
– Значит, если я не накоплю денег на дорогую геномодификацию, то мои дети будут обречены на риск рака и слабоумия, на отставание в школе, на несмываемое клеймо «генетически ущербных»? Да я в клочья разнесу всех, кто так унизит меня!
На поверхности стола Леопардов неожиданно загорелись алые слова. Они поползли, огибая чашки и тарелки:
«Если перед богатыми родителями вдруг откроется возможность усилить ум своих детей и их последующих потомков, то мы получим основание не только для моральной дилеммы, но и для полномасштабной классовой войны. Фукуяма.»
Смит проворчал:
– Даже Волди понимает, что в мире свободного ДНК-изменения возникнет генетическая элита… вполне возможно, нечеловеческая элита, – и тогда в обществе заискрит такая враждебность, что расизм, сексизм или брейнизм покажутся цветочками!
Влад добавил:
– Помните скандал вокруг процента неандертальских генов, после чего приняли закон о генетической тайне? Я согласен со Смитом: старая история человечества заканчивается. Начинается новая, и никто не знает, куда она нас приведёт.
Гита с мрачной физиономией сказала:
– Если мир расколется на суперлюдей и просто людей, то настанет эпоха обид и мести. Она приведёт к социальному коллапсу!
Олам фыркнула, и все обернулись к ней. Она смутилась под взглядами Леопардов, но не сдалась:
– Какого Фаренгейта вы на меня таращитесь? Если модифицированные люди станут здоровее и умнее – не будут же они из-за этого отдельной кастой жить! Даже смешно…
– Что ты понимаешь в кастах, Вульпекула бритая… – свирепо прошипела смуглая индийка Гита, метнув огненный вгляд на белёсую Олам шведских кровей.
Бимбо сказал с мечтательной улыбкой на веснушчатой физиономии:
– Всё-таки представьте, какими умными и сильными станут люди, если мы сможем легко менять геном.
Никки вспомнила мутантов Запретных пещер. Управляемая эволюция может привести как к великолепным, так и ужасающим результатам.
Часть Леопардов, занятая разговорами и впечатлениями о лете, не обратила на эту дискуссию внимания, но на лицах многих студентов проглянула серьёзная озабоченность.
В Колледже Эйнштейна собралась умная и честолюбивая молодёжь, которая не привыкла думать, что человечеством управляют небожители, знающие всё лучше всех.
Среди политиков немало дураков, а мерзавцев ещё больше, и за ними нужен глаз да глаз.
Выходцы из влиятельных кланов и семей образованной элиты, эйнштейнианцы сами собирались встать вскоре у руля цивилизации и уже сейчас внимательно следили за мировыми процессами.
Будущее скачет на Настоящем, безжалостно пришпоривая его. Кто не поймёт этого в молодости, тот не успеет понять вообще.
Быстрей беги, лошадка, не отставай! Ты устала, твои бока в кровавом мыле?
Всадник терзает тебя шпорами лживой надежды?
Скачи изо всех силёнок, лошадка, иначе тебя обгонят другие!
Хочешь сбросить жестокого наездника, свернуть с дороги и отдохнуть?
Даже не надейся. Куда ты денешься от будущего?
Глава 2. Будущее как оружие.
На следующий день, за завтраком, Никки и Джерри, наконец, смогли спокойно поговорить с друзьями-сотрапезниками, с которыми они лишь бегло поздоровались после Церемонии Старой Шляпы.
По традиции за каждым столом в кафе сидело по одному представителю каждого Ордена Колледжа. Невозмутимый китайский математик Хао Шон из Ордена Оленей за время каникул на Земле заметно подрос и отпустил длинные волосы, собрав их сзади в пучок-косичку. Представитель Драконов, русская принцесса и поэтесса Дзинтара Шихина провела каникулы в лунном
