Наступили пять самых важных минут в истории Земли.
Как только первые цифры появились на табло, людское затишье мгновенно кончилось.
Земная атмосфера никогда не слышала такого вопля.
Одновременно закричали города и поселки, людные площади и скверы, фермы в прериях и ранчо в саваннах.
Летучие мыши попадали в траву, оглушённые звуковой волной.
Зелёные цифры сначала отстали от красных, но потом догнали их.
Красный тяжеловёс и зелёный скакун мчались рядом, храпя и сверкая друг на друга бешеными глазами-нулями.
Мир кричал, голосил, улюлюкал, плакал от счастливого волнения, выл, схватившись за сердце, радостно визжал от ненависти, строчил автоматами воздух, взрывал тысячу тонн петард и фейерверков, царапал от горя перекошенное лицо.
Зелёное число быстрее листало цифры и добавляло разряды в наэлектризованную атмосферу. Но и красное делало стремительные рывки.
И вот голосование закончилось.
Мир перестал кричать и застонал.
«Мутанты» победили. Седобородый индус объявил об этом и заплакал.
Закон о генной свободе был принят. Человечество долго шло одной дорогой.
Теперь оно будет расколото на две неравные и смертельно враждебные половинки.
В момент голосования люди в башне Леопардов встали от невыносимого напряжения. Победа «мутантов» была встречена яростными криками.
Никки воскликнула:
– Джерри, мы не должны допустить такую несправедливость! Нужно что-то сделать!
Юноша вздохнул. Ну что тут можно сделать, если земляне общим голосованием решили ступить на путь активного изменения своей природы?
– Никки, почему ты берёшь на себя заботу о всём человечестве? О нём есть кому побеспокоится – пусть ООН о нём думает, оно уполномочено на такую работу.
– Джерри, ты вырос среди людей. В тебе с детства живёт подспудная уверенность, что кто-то, умный и всесильный, придёт и вовремя обо всём побеспокоится. Но я выросла одна, и у меня нет иллюзий по этому поводу. У человечества НЕТ могущественных тайных защитников. У него есть ты и я, Дзинтара и Хао, и ещё другие – умные и не очень, но старающиеся помочь. И это всё. Если мы не спасём мир, то его никто не спасёт.
Глава 14. Элиза
Группа стран, противников закона о геносвободе, подали апелляцию в Совет Безопасности ООН, требуя наложить вето на принятый закон, угрожающий самому
существованию человечества. Согласно мировой конституции, вступление закона в силу приостанавливалось на время рассмотрения апелляции.
Мир получил тревожную передышку.
А жизнь в Колледже шла своим чередом.
Наступила весна и очередной день рождения Никки.
Люди скорбно ценят дни рождения, имеющие нулевой оскал – тревожные тридцать, бодрящиеся сорок, унылые пятьдесят или прескучные сто.
Совершенно зря.
Даже смешно – ну какая разница между сорокадевятилетним субъектом, полнеющим и лысеющим, и им же пятидесятилетним? Если сдать его целиком на анализы, то выяснится, что за год тела стало на процент больше, а волос – на процент меньше. А душевную разницу вообще невооружённым глазом не увидишь, а различишь – так лучше смолчишь. Где рубеж, чего отмечать-то? Вот если бы человек к пятидесяти годам вырастил себе крылья хотя бы летучей мыши…
Не-ет, главными днями рождения в жизни каждого человека являются вовсе не круглые даты, а любой год между десятью и двадцатью.
Уникальные жизненные рубежи! Десятилетний человек – ребёнок; двадцатилетний Хомо Сапиенс вполне взросл. За это ключевое десятилетие с человеком происходят поразительные превращения – он вырастает на футы и пуды, становясь из хрупкого детёныша матёрым существом. Интеллектуальный рост тоже совершает качественный скачок. Ну… почти всегда.
В десять ты собирал цветные картинки. В одиннадцать, ты, открывая взрослую книгу, с улыбкой вспоминаешь вчерашнего ребёнка.
Когда тебе двенадцать, то сердце готово к подвигам и дуэлям.
Тринадцать ранят сердечной тоской.
Четырнадцать учат выбирать жизненный путь.
Пятнадцать лет – середина, рубеж, отделяющий детство и отрочество от юности и от взрослой жизни. Вчера тебе было четырнадцать, и ты пускал деревянные кораблики в лужах или бумажных змеев в небе. В пятнадцать тебе к лицу штурвал, если не космического корабля, то хотя бы бригантины.
Шестнадцать – у многих совершеннолетие. Радуга возможностей и проблем.
Удостоверение взрослой личности, права на вождение автомобиля, неограниченность путешествий, раны от взрослых поступков.
У других совершеннолетие наступает в семнадцать – время шагов, навсегда определяющих будущее.
Восемнадцатилетние имеют полное право умереть с оружием в руках, решая мучительно сложные уравнения своих и чужих жизней.
Девятнадцатилетние печалятся, глядя на последние песчинки юности, убегающие из рук.
На двадцатилетнего взваливают взрослую ношу, не спрашивая – готов ли он.
Для любого человека совершеннолетие – ключевой рубеж, и важнейший повод для праздника.
Что же говорить про совершеннолетие юной красивой королевы?!
Прошлый день рождения Никки не захотела праздновать – и не стала. Но времена изменились: что разрешено безвестной девушке, то не позволено знаменитой королеве.
Quod licet Jovi, non licet Bovi.
Наивная Никки не собиралась устраивать пышного дня рождения, но обстоятельства столпились вокруг и стали диктовать условия.
Началось необычно: от директора пришло приглашение – не по Сети, а в сжатых челюстях личного директорского кентавра. Последняя встреча с профессором Миличем закончилась провалом Никкиного плана по бесплатному обучению и очередной угрозой её исключения. Вообще, Никки не помнила приятных бесед в кабинете директора, поэтому от нового вызова она ничего хорошего не ждала.
Но директор был настроен миролюбиво, разговаривал любезно и даже с заискивающими интонациями – видимо, ссориться с королевой-студенткой ему совсем не хотелось. Директор предложил Никки использовать самый большой зал Колледжа для проведения официального
