Ничего нет. «Дурацкое правило, — тут же подумал он. — Как быстро мы меняем свое мнение, — вдруг пришла в голову мысль, — в зависимости от смены обстоятельств».
Наконец появилась машина. Кажется, такси. Он поднял руку. Машина плавно затормозила рядом. Он быстро сел на заднее сиденье, назвал адрес.
Водитель ничего не стал переспрашивать. Тернер, успокоившись, стал смотреть в лицо.
Они ехали гораздо больше, чем он предполагал, и Тернер, уже встревожившись, хотел спросить — куда именно они едут? И в этот момент водитель, обернувшись, сказал на чистом английском языке, показывая на соседний дом:
— Вас ждут в этом здании. Можете в него войти, мистер Тернер.
Берлин. 27 января 1991 года. Восточная зона
Полковник Волков успел удивленно оглянуться на выстрел и лишь затем, покачнувшись, упал на пол. У дивана стояла раздетая женщина с дымящимся пистолетом в руках. Сапин наклонился над Волковым, тот попытался что-то сказать, но изо рта пошла кровавая пена.
— Врача, быстро! — приказал Сапин, поднимаясь.
Женщина по-прежнему стояла неподвижно.
— Опустите пистолет, — попросил Сапин, шагнув к ней.
— Стойте! — крикнула испуганная хозяйка. На лестничной клетке уже появились соседи, услышавшие крики и выстрел. Сотрудники Сапина с трудом успокаивали людей.
— Отдайте пистолет, — нахмурился Сапин, — вы его, кажется, убили. Не беспокойтесь. Я из КГБ.
— Он тоже говорил, что из КГБ, — ответила женщина, — но не знал пароля. И требовал у меня документы.
— Я все знаю, — сказал Сапин, — если хотите, я назову пароль.
И он сказал пароль. Женщина смотрела на него широко раскрыв глаза, и вдруг, опустив пистолет, заплакала, словно наконец сознавая, что именно произошло.
Сапин шагнул к ней, осторожно взял из руки оружие, обнял судорожно рыдавшую женщину за плечи.
— Успокойтесь, — просил он, — успокойтесь. В квартиру привели обоих сотрудников Волкова.
Они смотрели на лежавшего полковника, ничего не понимая.
— Когда приедут врачи? — спросил Сапин.
— Уже выехали, — сказал один из его людей, — мы вызвали наших из военной части, чтобы не привлекать немцев.
— Правильно сделали, — кивнул Сапин, — кажется, ему уже не поможешь, — показал он на переставшего хрипеть Волкова.
— Где документы? — спросил он у женщины.
— Я их ему не отдала, — сказала сквозь слезы фрау Хабер, — они у меня в спальне. В шкафу есть специальное место.
— Спасибо вам, — поблагодарил ее Сапин, — вы сделали очень нужное дело.
Она прошла в спальню, а он с грустью посмотрел ей вслед. Участь этой женщины была решена. И не потому что она была посвящена в секреты КГБ и ее нужно было убирать. Как раз обратное. Она сначала работала на «Штази», потом стала сотрудничать и с КГБ. В прежней ГДР это считалось почти выполнением долга, патриотической обязанностью членов партии. В нынешней Германии таким больше не было места.
Успевшие захватить часть документов «Штази», новые власти объединенной Германии начали охоту на бывших сотрудников спецслужб Германии и их агентов.
Многие восточные немцы, полагавшие, что защищают свое государство, преданно служа его идеалам, мгновенно превращались в предателей и подонков. Подобная метаморфоза была не просто испытанием для людей. Она была самым страшным наказанием, когда считавший себя вчера добропорядочным гражданином и хорошим патриотом восточный немец вдруг, словно по взмаху волшебной палочки, оказывался пособником извергов-коммунистов, предателем своей родины и отщепенцем в собственной стране. Подобного удара многие не выдерживали. Но Сапин знал, что почти все, кто сотрудничал со «Штази» в той или иной форме и чьи имена становились известны, на всю жизнь получали клеймо врага народа, изгонялись со службы и даже привлекались к уголовной ответственности.
Женщина вернулась с документами. Это был небольшой конверт с вложенными в него листками бумаги.
— Полковник Валентинов хотел, чтобы я привезла их к нему в Прагу. Он говорил, что не может доверять никому в Берлине, даже среди советских офицеров.
— Правильно говорил, — сказал Сапин. На лестнице послышался шум поднимавшихся людей. Это были врачи. Сразу несколько человек вошли в квартиру, которая уже и без того напоминала какой-то штаб по организации субботника.
Сапин поморщился. Если немецкие власти до этого и не знали, что Софи Хабер работала на КГБ, то теперь об этом будет знать весь город. И он снова с огорчением посмотрел на женщину, которой пришлось так много вынести.
Еще через полчаса он увозил ее в штаб группы армий, куда привезли и тело убитого Волкова. Полковник скончался, не приходя в сознание. Сапин позвонил Дроздову и Макееву, рассказал о случившемся.
— Нужно сообщить обо всем немецкой полиции, — предложил Макеев.
— Но тогда мы выдадим нашего агента, — возразил Сапин, — у нее будет довольно сложная жизнь после того, как все узнают о ее сотрудничестве с КГБ.
— Вы можете предложить другой вариант? — Макеев был недоволен появлением здесь представителей специальной инспекции КГБ, ведущих независимое расследование без участия его людей. Сначала Москва присылает независимого резидента Валентинова, затем за ним — Сапина и в обоих случаях ничего не сообщает местному резиденту. Это было не просто досадное совпадение. Это была пощечина самому Макееву. Он все отлично понял. В Москве больше не верили в его способность адекватно реагировать на ситуацию, держать ее под своим контролем.
Это могло означать только одно: его собирались отзывать из Берлина. Именно поэтому он так дерзил полковнику Сапину. В другое время при одном упоминании специальной инспекции КГБ у местных резидентов подскакивало давление.
Сапин понимал, что Макеев прав. И от этого переживал еще больше. Но ничего не смог придумать, и уже через час представители немецкой полиции допрашивали фрау Софи Хабер по поводу убийства полковника Советской Армии, ворвавшегося к ней в пьяном виде и угрожавшего ей насилием. Это было все, что сумел придумать Сапин.
К двенадцати часам дня он приехал к Дроздову. У того уже сидел мрачный Макеев. Очевидно, генерал высказал за это время все претензии, накопившиеся у Москвы к местной резидентуре КГБ.
— Как дела с Юджином? — спросил Сапин.
— Пока все идет по плану. Он уже встретился с Бонелли, — ответил Дроздов, — но у нас, кажется, будут серьезные проблемы. Ты знаешь, кто прилетел из Америки и остановился в этом отеле?
— Надеюсь, не сам Джордж Буш, — пошутил Сапин.
— Милт Берден, — сообщил ошеломляющую новость генерал, — собственной персоной. Один из моих сотрудников узнал его, когда он ужинал вчера в ресторане отеля.
— Он может нам все испортить, — встревожился Сапин.
— Если уже не испортил. Но мы не можем ничего сделать. Все должно идти по плану. Сегодня днем Бонелли встретится со своим чехословацким коллегой. И только тогда мы узнаем, кто стоит за аферой с деньгами. У Волкова наверняка были покровители.
— Я знаю генерала Дранникова, — возразил Сапин, — он честный, порядочный человек.
— Может быть, — согласился Дроздов, — но Волков полетел в Москву как раз в тот момент, когда там
