Полковник подошел, положил руку на ее плечо.
Потом опустился перед ней на корточки.
— Ирина, — мягко сказал он, взяв ее руки в свои, — много лет назад, еще в восемьдесят втором, он спас мне жизнь. Вы меня понимаете? Я хочу хоть чем-то вам помочь. Скажите мне, где работает Лена.
Она назвала адрес. Поцеловав ей руки, он поднялся, достал все деньги, что были у него в карманах. Вчера им выдали зарплату за два месяца.
— Это вам, — сказал он, — не отказывайтесь, пожалуйста. — И вышел из комнаты.
Бар, где должна была танцевать молодая женщина, он нашел сразу. В это время вечера там было тихо, основные посетители появлялись после десяти. Он прошел в служебные помещения.
— Кто вам нужен? — появился какой-то здоровый парень лет двадцати. Он был одет в спортивную форму «Адидас».
— Вы здесь живете? — вежливо спросил полковник.
— Нет, — удивился парень, — а чего?
— Вы в таком виде, — показал на его форму Караев, — я думал, вы после тренировки.
Парень нахмурился, соображая, обидеться или нет. А полковник уже открыл дверь небольшой комнаты-уборной.
Раздался девичий крик — в комнате переодевались девушки. Парень в форме, стоявший позади Караева, схватил его за руку.
— Уходи отсюда!
— Мне нужно поговорить с Леной, — попросил полковник, — я друг ее отца.
— Тоже мне друг, — засмеялся парень. — Ладно, иди говори. Когда выйдешь, сочтемся. Девочки у нас хорошие, ласковые, сразу договоришься. Но долю нам давать должен.
— Обязательно, — поморщился Караев, входя в комнату.
Там уже сидели на стульях две длинноногие испуганные девочки. Одна была чем-то неуловимо похожа на мать.
— Вы Елена Фишер? — спросил Караев.
— Нет. Я Лена Хохлова, — ответила девушка.
— Да, конечно, — согласился полковник, он мог бы и сам догадаться. При существовавшей в стране к началу восьмидесятых годов почти официальной политике антисемитизма называть девочку фамилией Фишер было нельзя. Невозможно доказывать каждому, что это немецкая, а не еврейская фамилия. Хотя Эдуард Фишер мог быть и евреем. Разве это что-то изменило бы в их отношениях?
— Девочка, — попросил полковник другую девушку, — может, вы нас оставите одних? Та кивнула головой и вышла из комнаты.
— Что надо? — спросила Лена, едва за подругой закрылась дверь. — Я ведь так просто ни с кем не еду. Заранее нужно платить.
— И много? — спросил Караев. Почему-то нестерпимо заныла пробитая грудь.
— Триста баксов, — она врала. Обычная такса была не больше ста пятидесяти.
— Триста, — повторил он и вдруг, размахнувшись, наотмашь ударил ее по лицу.
Удар был настолько сильным и неожиданным, что вверг ее в состояние почти шоковое, лишив возможности даже заплакать.
— Вы… Ты что?..
— Дура! — со злостью сказал полковник. — Молодая и глупая дура! Я работал вместе с твоим отцом!
— Иди ты! Кагэбэшник, — они свистнула. — Ах ты, мерзавец! — схватила какую-то коробочку, чтобы в него бросить, но он перехватил ее руку.
— Послушай меня внимательно, девочка, — сказал Караев. — Я больше за тобой не приду. Ты уже взрослая, а я тебе не нянька. Мать бы хоть пожалела.
Твой отец был моим другом. И настоящим героем. Он мечтал увидеть и обнять тебя.
Если бы он сейчас тебя увидел, ему было бы очень стыдно и больно. Ты меня понимаешь? Больно! Поэтому перестань валять дурака, оденься, умойся и поедешь со мной.
— Отпусти руку, — простонала она.
— Как хочешь. — Он оттолкнул ее, достал записную книжку, ручку, написал свой номер.
— Захочешь меня найти, вот телефон.
— Забери его и катись отсюда! — зло сказала Лена. — Благодетель нашелся.
В этот момент в комнату вошел молодой охранник в спортивной форме.
— Ты чего, мужик, наших девушек обижаешь? — спросил, подходя ближе. — Старик уже, а все туда же. Хочешь девочку, плати и не валяй дурака.
Полковник смотрел на девушку. Она молчала.
— Одевайся, — уже мягче сказал он. Парень разозлился.
— Ты кто такой?
И вдруг получил короткий болезненный удар в шею, от которого покачнулся и грузно осел на землю.
— Вы его убили? — шепотом спросила Лена.
— Нет, конечно, — улыбнулся Караев, — просто заплатил. Одевайся, девочка. Нам нужно о многом поговорить.
В эту ночь у него на квартире они говорили до утра. Он рассказал ей все или почти все, что можно было рассказать. А потом Лена заснула на его кровати и он, осторожно укрыв молодую женщину, отправился спать на диван. На следующий день она ушла от него. Он и не пытался ее остановить. Каждый выбирал в этой жизни свой путь. Спустя две недели он позвонил Ирине Хохловой.
Оказалось, Лена уволилась из клуба и устроилась работать в какую-то фирму. И тогда он впервые подумал, что вернулся не зря.
Москва. 23 апреля 1992 года
В этот день заместитель директора СВР должен был принимать нелегкое решение. Имея звание контр-адмирала, он занимался вопросами кадров в российской разведке. И уже несколько недель успешно сопротивлялся натиску Макеева.
— Поймите, — убеждал его Макеев, — мы имеем уже три случая прокола на нашем направлении. Ничего так просто не происходит. Я, безусловно, ценю заслуги Юджина, зная о его блестящей работе. Но сейчас это уже не тот человек. Он сломался, не сумел адаптироваться к происшедшим изменениям. После жизни в Америке ему трудно приспособиться к нормальной работе в Москве.
— Но внешне это совсем незаметно, — защищался контр-адмирал.
— Заметно, — горячился Макеев, — очень даже заметно. Я был в Берлине в прошлом году, когда его тяжело ранили. Все произошло из-за его нервного срыва.
Он мог спокойно уйти в Восточную зону, а он предпочел на глазах у всех сесть в автомобиль сотрудника КГБ и приказал направить в Восточную. Там еще была авария, и американцы открыли огонь. Я был там и поэтому точно знаю, что именно произошло.
— Его потом наградили, — вспомнил контр-адмирал.
— Конечно. И заслуженно, — подтвердил Макеев, — все-таки столько лет работал за рубежом, столько страдал. Но как специалист он уже не может принести никакой пользы. Я далек от мысли, что все провалы — это сознательная работа полковника Караева. Но ошибки, неточности, срывы могут случаться с каждым человеком. Наверное, врачи слишком рано дали разрешение.
— Директор Примаков считает его одним из лучших наших сотрудников, — напомнил контр-адмирал и, сам того не сознавая, подлил еще больше масла в огонь.
— Конечно, он прекрасный специалист, — занервничал Макеев, — но есть объективные показатели. Я не могу отвечать за отдел, в котором столько провалов. Кроме того, у него случаются срывы. Вот, у меня есть сообщение милиции. Он приехал в ночной клуб, увез девушку, избил охранника. Но разве так может
