генерал. Сделала такую карьеру. У тебя, наверно, сотни подчиненных.
– Сорок две тысячи человек, – ответила она. – Я руковожу самым крупным управлением в городе. Или тебе ничего не сказали?
– Сказали. Значит, ты теперь Радволина? Вера Дмитриевна Радволина. Я даже не думал, что у тебя другая фамилия. Раньше ты была Клименко.
– Клименко я была по первому мужу, а Радволина – фамилия моего второго мужа.
– А почему тогда твоя дочь Фролова?
– Это фамилия моего отца.
– Мама, что здесь происходит? Вы с ним знакомы? – спросила Наталья.
– Это мой старый знакомый, – спокойно ответила мать. – Ты уже здесь все сказала? Все, что могла? В таком случае иди и сядь в машину. Леша отвезет тебя домой. Я тоже скоро приеду. Иди…
– Мама, он родственник Измайловых. Я хотела ему объяснить…
– Мы поговорим дома. Иди, – кивнула она, перебив дочь, – иди. Я скоро приеду.
Наталья взглянула на Муслима.
– До свидания, – тихо произнесла она и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.
Он уселся на кровать. Посмотрел на сидевшую перед ним женщину.
– Сильно изменилась? – с вызовом спросила Вера. – Наверно, постарела?
– Нет, – возразил он, – сколько тебе лет? Тогда было двадцать восемь. Значит, сейчас сорок. Тебе только сорок лет. Какая же ты старая? Это я уже постарел. Мне сейчас…
– Сорок восемь, – быстро сказала она. – Ты старше меня ровно на восемь лет. Как ты жил все эти годы, Муслим?
– Жил как все, – ответил он глядя на нее, – иногда выживал, но, как видишь, выжил.
– Мне сказали, что ты теперь дипломат? Неужели ушел со своей работы?
– Не совсем. – Он не хотел врать. И говорить правду тоже не хотелось.
– А насчет родственника наверняка соврал, – усмехнулась она. – Я уже все знаю. Его отец и дядя остановились в «Гранд-отеле». Говорят, что его отец заместитель министра…
– Первый заместитель министра…
– Тем более. А второй тоже большая «шишка» из вашего КГБ. Верно?
– Откуда ты все знаешь?
– У меня свои связи, – усмехнулась она. – Зачем ты приехал? Разбираться по поводу этого убийства? Только не говори, что ты приехал как дипломат, все равно не поверю.
– Убили нашего дипломата, – напомнил Муслим. – Наше государство обязано было кого-то прислать для проверки всех обстоятельств дела. Тем более что нужно помочь его родственникам забрать тело погибшего.
– Ответ дипломата. И больше ничего?
– Если смогу, то уточню обстоятельства гибели нашего сотрудника.
– Уже теплее, – кивнула она. – Значит, будешь все сам проверять. Как тогда, в девяносто втором?
– Нет. Ты же знаешь, что сейчас не девяносто второй год. И дело ведет ваш следователь по особо важным делам Мелентьев. Кстати, насчет этой девочки правда? Она действительно ваша родственница и ждет ребенка от погибшего Измайлова?
– Только не делай поспешных выводов, – попросила она. – Виктория действительно троюродная сестра моей дочери. Ее мать моя двоюродная сестра, а ее бабушка родная сестра моей матери. И Наташа с Викой с детства дружили. Поэтому Наташа так глупо и подставилась. Поехала домой к вашему дипломату и ничего мне не сказала. Можешь себе представить, что я потом пережила, когда все узнала. Она поехала туда на моей служебной машине, водитель ждал ее внизу, и все запомнили и машину, и номера служебного автомобиля мэрии. А вашего дипломата потом убили. Но моя бедная девочка не могла этого сделать. Она в жизни и мухи не обидела, можешь мне поверить. Она не способна на такую жестокость. Но ваши родственники погибшего считают, что раз она единственная подозреваямая, то, значит, она и убийца. Ваш консул даже откровенно говорил, что я пытаюсь помешать следствию. Какая чушь. Моя дочь просто свидетель, а не подозреваемый и тем более не обвиняемый.
– Она говорила, что у нее есть алиби.
– Конечно, есть, – несколько нервно произнесла Вера. – И вообще я точно знаю, что она не могла убить вашего дипломата. С какой стати? Только потому, что он не хотел больше встречаться с ее троюродной сестрой? За это можно дать пощечину, но не убивать…
– Она сказала, что его убили в десять, а она была у него примерно в половине девятого…
– Болтушка, – гневно произнесла Вера, – говорит все, что знает. Это тайна следствия, и я просила ее никому не говорить. Вашего молодого человека действительно убили ближе к десяти часам вечера, а Наталья была там в половине девятого. Все очень просто и очень понятно. Надеюсь, ты сумеешь подтвердить непричастность моей дочери к этому дикому убийству. Я, конечно, не боюсь, но мне неприятно, что родные погибшего будут думать так плохо о моей дочери.
– Я сделаю все, что смогу, – пообещал он. – Значит, ты уже начальник управления. Сделала такую карьеру за двенадцать лет.
– Что мне оставалось делать? Одинокая женщина с ребенком на руках. Если ты помнишь, я тогда тоже разводилась со своим первым мужем. Нам пришлось дважды встречаться в суде. Унизительно и обидно, когда чужие люди копаются в твоем прошлом, в твоей личной жизни, словно пытаясь тебя препарировать. Ты ведь тогда тоже проходил через похожую процедуру.
– Мне было легче, – признался он. – Судья была моей старой знакомой, и она довольно быстро нас развела. А потом моя бывшая благоверная вышла замуж за крутого бизнесмена и отказалась от алиментов. А заодно и не разрешила нам встречаться с дочерью. Вот такие дела.
– Почему ты столько лет не давал о себе знать? – спросила она. – Я думала, что ты позвонишь или приедешь. Мы тогда с тобой говорили, и ты обещал мне обязательно звонить. Или уже не помнишь?
– Я вернулся в Баку, когда там ушел в отставку Президент республики. Начался общий хаос, руководителем стал председатель парламента, бывший ректор медицинского института. Затем Президент вернулся на один день, и его снова свергли. К власти пришел Народный фронт. Можешь себе представить, что у нас творилось. Через месяц выбрали второго Президента. А еще через несколько месяцев меня выгнали с работы. Как я мог тебе позвонить? О чем говорить? Какие планы или перспективы строить на будущее? У меня не было ничего. Ни денег, ни работы, ни семьи, ни даже квартиры. Я жил у родителей. Мне было стыдно звонить тебе. Через несколько месяцев все наладилось. Меня вернули на работу, к власти в республике пришел Гейдар Алиев. Он был избран третьим Президентом и начал наводить порядок. Мой старший брат – дипломат – подарил мне свою квартиру, переехав в новую, которую строили для сотрудников президентского аппарата. И тогда я решил тебе позвонить. Но твой старый телефон долго не отвечал. А потом мне ответила какая-то пожилая женщина. Она сообщила, что ты вышла замуж и уехала в Стокгольм. Я тогда понял, что опоздал.
– Через два года после нашей встречи, – сообщила Вера. – Я уехала в Стокгольм в феврале девяносто четвертого. Это была наша домработница. Она говорила, что ты позвонил. Но меня уже не было в городе. Ты слишком долго собирался мне звонить, Муслим. Очень долго.
– У нас шла война, – печально ответил он. – Летом начался мятеж, который привел к падению режима Народного фронта, потом началось наступление наших соседей. Они захватили у нас несколько районов. Я все время был в командировках, опрашивал беженцев и вынужденных переселенцев, спал в палатках. Мы должны были все документально оформить.
– Два года, – напомнила она ему. – Ты долго не звонил, Муслим. Я решила, что ты просто меня забыл. Забыл, как обычно забывают женщину, с которой случается очередная интрижка в командировке…
– Ты ведь знала, что у нас была не интрижка.
– Тогда тебе нужно было все бросить и позвонить, – нервно произнесла она. – Думаешь, я должна была сидеть и ждать тебя? Год, два, три, пять, десять. Сколько? Ты помнишь, сколько мне было лет? Я была еще совсем девочкой. Только двадцать восемь. А в тридцать мне уже казалось, что жизнь заканчивается. Ты думаешь, я не искала тебя? Тогда не было мобильных телефонов, но я узнала через Пармузина номер твоего телефона в прокуратуре республики и все время звонила тебе. А мне все время говорили, что ты либо в командировке, либо занят. А потом сообщили, что ты уволен. И я решила, что ты нарочно все
