разговаривать. Ведь я, поселившись в Америке, невольно стал немного похожим на своих соседей. Прагматичный, рациональный, немного верящий в Бога, а еще больше в Доллар, я стал таким же, как они.
– Я все поняла, – успокаивает меня Саша, – ты не переживай. Я все сделаю, как нужно. Только плохо, что тебя не будет рядом со мной.
Она прижимается ко мне и целует меня в щеку. Врешь, старый поганый Франклин, ничего у тебя не получилось. Деньги – не самое главное в жизни. Даже услышав про миллион долларов, который она получит, эта девочка подумала прежде всего об отце, с которым она может не увидеться. Врете, сволочь Барлоу и вся ваша компания. Ничего у вас не выйдет. Бог сильнее дьявола. Бог сильнее вашего Доллара. Бог сильнее всех.
Я закрываю глаза и прижимаю девочку к себе. Я действительно люблю ее, как дочь. Столько дней и ночей мы провели вместе. Мы сильно привязались друг к другу. Как я мог подумать, что деньги могут заменить моей дочери отца? И почему я так плохо думаю об американцах? Это неправда. Когда нужно, они рискуют своими жизнями, спасая детей, попавших в огонь, или бросаются в реку, чтобы вытащить тонущую собаку. И не все здесь поклоняются Доллару. Если бы это было так, не было бы такой великой страны, как Америка. Для них свобода прежде всего, а уже потом этот поганый Доллар, который, конечно, их сильно портит. А кого он не испортил?
Мы сидели в подвале целых двадцать минут. Саша призналась, что ей нравится один молодой человек, но она не знает, как об этом с ним заговорить. А теперь ей приходится уезжать.
– Ничего, – сказал я с тяжелым сердцем. – Может, это ненадолго. Может, ты скоро вернешься.
Она взглянула на меня, но ничего не сказала. Дети интуитивно чувствуют, когда вы врете. А может, я просто не сумел убедительно соврать. В другие времена у меня это лучше получалось. Мы поднялись наверх, и я пожелал ей спокойной ночи. Потом поднялся в комнату Кости. Он уже спал, разметавшись по постели. Укрыв его одеялом, я еще раз полюбовался им. Каким красивым молодым человеком стал мой сын! Столько лет я провел без него, и теперь какие-то бандиты хотят отобрать у меня последнюю надежду. Я просидел у его постели целый час, укрывая его, когда он раскрывался. И только потом пошел вниз. Мне нужно было подготовиться и немного отдохнуть. Следующий день должен был стать самым главным в моей жизни.
Когда Джулио начинает сердиться, лучше с ним не разговаривать. Чезаре Кантелли всегда помнил, кому он был обязан своей успешной карьерой и обеспеченной жизнью. Но когда Джулио начинал багроветь, хватая губами воздух, Чезаре знал, что вслед за этим из уст его патрона прозвучит некое определение в адрес человека, которого после этого можно считать покойником. И теперь подобное определение могло прозвучать в адрес самого Чезаре.
– Почему мы столько ждем, Чезаре? – зло спросил Джулио после того, как поговорил с кем-то из знакомых.
Когда он вернулся после обеда, Чезаре понял, что шеф явно не в духе. Очевидно, ему высказали, что думают по поводу его «успехов» в Барселоне и негласной договоренности в Милане. Откровенничать Джулио не умел и не хотел. Оправдываться было невозможно. Оставалось выслушивать порицания, переходящие в оскорбления.
– Маурицио сообщил, что у них все в порядке, – сразу доложил Чезаре, – можно не беспокоиться. В ближайшие несколько дней…
– Мне надоело ждать, Чезаре, – зло прервал его Джулио. – Неужели нужно так много времени, чтобы найти исполнителя? И если они не могут решить такой легкий вопрос, может, вообще не стоило с ними разговаривать?
– Они уже нашли исполнителя, – пробормотал Чезаре, понимая, что еще больше раздражает собеседника.
– Хватит! – прервал его Джулио. – Мне надоело слушать об их успехах. Наши друзья в Европе потеряли сотни миллионов долларов из-за упрямства одного чиновника, к тому же бывшего. И мы не можем решить такую простую проблему! Что будут думать о семье Анчелли? Решат, что с нами нельзя иметь дело. Мы будем опозорены на весь мир, Чезаре! И все потому, что я послушался тебя. Мне нужно было самому взяться за это дело.
– По моим сведениям, они долго искали подходящего человека, – выдохнул Чезаре. – Нужен такой специалист, который не вызывал бы сомнений у наших «друзей». Его нашли, но он долго отказывался. Пришлось объяснить ему, что нельзя пренебрегать подобными предложениями, иначе он может потерять своих детей.
– У него есть семья?
– Двое детей.
– Это хорошо. Когда у человека есть семья, он привязан к своему дому, к близким. Тогда он не делает глупостей. Я думаю, они правильно поступили, напомнив ему о семье. Он согласился?
– Да, конечно.
– Вот видишь, Чезаре, как важно вспомнить о семье в нужный момент, – удовлетворенно сказал Джулио. – И когда они думают, наконец, приступать?
– Они уже были в Монреале. Думаю, что через несколько дней все будет в порядке.
– Значит, на следующей неделе ты меня обрадуешь, – твердо решил старик. – И учти, Чезаре, что это ты предложил мне вариант с «русскими». Я никогда с ними не работал и не собираюсь этого делать впредь. Мы всегда имели дело только с членами нашей семьи. Или с нашими друзьями, которым можем верить.
– Я понимаю.
– Скажи Маурицио, чтобы был готов действовать. Как только они выполнят наш заказ, он должен убрать всех, кто знал о нашей встрече. Всех, Чезаре. И передай ему, что я разрешаю пока оставить в живых только двоих. Один из них ты.
– Спасибо, – пробормотал Чезаре, – а кто второй?
– Не догадываешься? – покачал головой Джулио. – С годами ты стал глупеть. Второй человек, который будет знать о нашем разговоре и останется в живых, – это я. Таким образом, нас будет двое. Ты и я. Но в какой-то момент я могу решить, что двое – это очень много. Ты так не считаешь, Чезаре?
Сегодня он явно был не в настроении. Джулио никогда не разговаривал в подобном тоне со своим советником. Лучше ему сегодня не возражать.
– Я могу ехать? – поднялся Чезаре.
– Можешь, но помни мои слова. Как только в Монреале прогремят выстрелы, Маурицио должен сделать свое дело. Чисто и аккуратно. Мне не нужны лишние свидетели. Может быть, полиция и ФБР их и не найдут, но семья Салерно найдет и заставит рассказать о нашей встрече. Там было только два человека. Это не так много, Чезаре.
– Я все понял, – Чезаре выдохнул воздух и вышел из кабинета. Очевидно, он действительно недооценил это дело, если Джулио разговаривал с ним в подобном тоне. Значит, кто-то позвонил ему из Европы. И этот человек был столь влиятельным, что Джулио, проглотив все упреки, сорвался на своем советнике. А раз он сорвался таким образом, то нужно самому контролировать устранение бывшего премьера. Черт возьми, в Нью-Йорке девять из десяти людей не найдут Украину на карте, а Чезаре нужно решать проблему бывшего премьера этой страны. Но Джулио настроен решительно. Нужно будет поторопить русских, чтобы они поняли, насколько важно устранение этого чиновника.
Чезаре сел в машину и взглянул на водителя. После такого разговора он не имеет права никому доверять.
– Куда едем? – спросил водитель. Это был итальянец, член семьи Анчелли. Более того, он был личным телохранителем Чезаре. Но тот не собирался доверять даже своему телохранителю.
– Никуда, – отрывисто бросил Чезаре. – Останови машину через два квартала у телефонной будки. И посмотри, чтобы за нами не следили.
Покинув автомобиль через два квартала, Чезаре прошел к станции метро, спустился вниз и неожиданно повернул в другую сторону, выйдя с противоположной стороны. Здесь, где у стены стоял телефон-автомат, хорошо просматривался весь коридор. Если бы кто-то вздумал его подслушать, он бы наверняка это увидел.
