дальше некуда, вы ведь даже местные власти обвиняете в том, что они скрывают самолет, выполняя волю Москвы.
— Конечно, скрывают, — раздраженно заявил Валидов, — или помогают тем, кто скрывает тайну исчезновения нашего самолета.
— Знаете, чему я удивляюсь? — вдруг сказал Дронго. — Тому, что убили только вашего консула. Представляю, как вы всем здесь действовали на нервы. В этом маленьком краю, в Дагестане, живут люди, которые говорят на двадцати с лишним языках. И живут дружно. А потом появляетесь вы и начинаете доказывать, что они сознательно утопили ваш самолет, проводя имперскую политику Москвы.
Представляете, как обидно это слышать живущим здесь людям?
— Вы меня не обвиняйте, — рассердился Валидов. — Вы ведь приехали искать убийцу, так и ищите его. А меня не обвиняйте. Я сам знаю, как мне вести себя.
— Последний вопрос. Номер напротив вас монтируют. Туда вчера никто не заходил?
— Конечно, заходили. Вчера мастера были, трое мастеров, как обычно, — удивился вопросу Дронго Валидов.
— Вчера они работали? — не поверил услышанному Дронго.
— Ну да, как обычно, — подтвердил Валидов.
— Спасибо. До свидания.
Дронго вышел из комнаты. Был уже второй час ночи. Он еще раз поднялся наверх и снова постучался к Колышеву. Тот почти сразу открыл дверь.
— Я чувствовал, что вы подниметесь ко мне еще раз, — признался он.
— Почему?
— Не знаю. Но мне казалось, что вы не успокоитесь и всю ночь будете продолжать свое расследование.
— Вы сказали мне, что спускались вниз только один раз.
— Верно.
— Но соседи видели, что вы спускались два раза. Вполне возможно, что второй раз вы спустились для того, чтобы передать кому-то на улице пистолет, из которого вы могли застрелить консула.
Колышев попятился в глубь своей комнаты.
— Нет, — пробормотал он, — как вы можете так думать! Нет…
— Но у меня есть свидетель, который видел, как вы дважды спускались вниз, — продолжал настаивать Дронго. — Зачем вы скрыли от меня этот факт?
Глава 18
Перед ним стояла беременная женщина, и он впервые в жизни не знал, что ему делать. Из другой комнаты выбежал бледный Миленкин, услышавший выстрелы. В руках у него был мешок. Увидев женщину, он поднял пистолет. Она стояла спиной к нему, и он не видел ее живота.
— Нет! — закричал полковник. — Нет!
Миленкин опустил пистолет. Женщина обернулась и увидела второго бандита, стоявшего за ее спиной. Миленкин заметил наконец ее живот и негромко выругался. Она пошатнулась, и Высоченко, уже не раздумывая, бросился к ней, убирая свой пистолет. Она упала ему на руки.
— Спокойнее, — сказал он, — не нужно нервничать. Мы вам ничего не сделаем.
К счастью, женщина не потеряла сознания. Она открыла глаза.
— Не трогайте меня, — попросила женщина.
— Конечно, конечно, — согласился Высочеко, — не беспокойтесь.
— Мы опаздываем! — закричал Миленкин.
— Иди в хранилище! — крикнул ему полковник. — Дверь открыта, Вася успел ее открыть.
— Посидите здесь и не двигайтесь, — попросил Высоченко, — пожалуйста, не двигайтесь! Я не хочу причинять вам боли. Вы мне обещаете?
Она кивнула. Он принес для нее стул, подвинул его женщине, чуть не силой посадив на него перепуганную работницу банка. У нее были мягкие черты лица и немного запавшие глаза с характерными мешками под ними, какие бывают у тяжело переносящих беременность женщин. Она была не очень красива, но внутренняя одухотворенность, какая бывает в глазах каждой беременной женщины, какое-то непонятное сияние изнутри делали ее похожей на Мадонну.
Миленкин вбежал в хранилище.
— Кто у вас? — вдруг спросил полковник, глядя на женщину.
— Мальчик, — сказала она, чуть улыбнувшись.
Tакой простой вопрос убедил ее больше любых слов, что ее не тронут.
— Когда рожать?
— Через три месяца. — Женщина тихонько вздохнула. — Я с завтрашнего дня ухожу в отпуск и поэтому задержалась на работе.
— В банке есть еще кто-нибудь?
— Конечно. — Она посмотрела на мертвого охранника и вздрогнула. — Еще двое охранников и наш дежурный, — шепотом сказала она. — Уходите, они вооружены.
Он стоял, не двигаясь. Она смотрела на него и, видимо, что-то поняла.
Ее начала бить сильная дрожь.
— Вы их всех… всех… — Она буквально сотрясалась.
— Вам нельзя нервничать, — мрачно сказал Высоченко.
— Зачем вы это делаете? — спросила женщина. Он не хотел отвечать. Он вообще давно должен был бежать за Миленкиным, чтобы помочь ему забрать деньги.
Но он стоял, смотрел на эту прекрасную некрасивую беременную женщину и молчал.
Стоял и молча смотрел на нее, вдруг осознав, что обязан ответить. Ему на секунду даже показалась, что над ее головой что-то блеснуло, словно нимб святой. Ему никогда не было так страшно. Никогда в жизни. Даже когда расстреливали его ребят из минометов и пулеметов, даже тогда, когда он потерял сознание и, очнувшись, понял, что по его телу ходят другие люди, считая его мертвым. Даже когда он стоял в доме один против нескольких вооруженных бандитов, он не боялся. А сейчас он испугался вопроса этой женщины. И он вдруг подумал, что это не может быть случайностью. Что это испытание.
— Я не знаю, — сказал он, — извините меня… — Он повернулся и увидел Миленкинас двумя мешками. Тащить ему было явно тяжело.
— Уходим, — шептал Миленкин. — Я забрал только доллары в крупных купюрах.
— Уходим, — согласился полковник, подходя к нему. Чтобы пройти к Миленкину, ему пришлось обогнуть труп охранника.
— Как быть с ним? — показал Миленкин на труп Ключа. Высоченко наклонился к убитому. Тот уже не дышал. Полковник поднялся — Оставим его здесь. Он довольно известный рецидивист. Пусть думают, что это обычный налет бандитов.
— А что будем делать с ней? — показал Миленкин на женщину. — Как только мы уедем, она сразу подаст сигнал тревоги. Мы не доберемся даже до соседней улицы. Здесь недалеко управление милиции.
— Да. — Высоченко повернулся к женщине. Она, поняв, что речь идет о ней, взглянула ему в глаза. И снова он испугался. У нее в глазах была такая боль и такое понимание, какие могут быть только у Бога, способного сотворить человека. Или у матери, носящей в своем чреве ребенка, что в общем-то, очевидно, одно и то же.
— Вы поедете с нами, — негромко попросил полковник. Он именно попросил, а не приказал. — Не бойтесь, — торопливо добавил он, — мы вас отпустим через два часа. И ничего вам не сделаем, дам обещаю. Просто нам нужно отсюда уйти, чтобы нас не задержали.
— Вы хотите взять меня с собой? — поняла женщина.
— Только на два часа. — Он нервничал. Они уже теряли время.
