— Боюсь, что я не смогу выполнить своего обещания, — очень серьезно сказал Высоченко. Она снова вздрогнула.
— Почему?
— Нам довольно долго добираться до нужного места. Часа полтора. Потом еще часа полтора обратно. Значит, итого три, а не два часа.
— Вы все-таки меня отпустите?
— Да, если вы дадите слово, что сразу же поедете домой и до десяти утра не будете звонить в милицию.
Она покачала головой.
— Не дам, — сказала она.
— Вы храбрая, — задумчиво произнес Высоченко.
— Была бы трусихой, давно бы орала, — призналась женщина, — но я сразу поняла, что вы меня не убьете. Как только я увидела ваши глаза. У вас были в этот момент какие-то раненые глаза. Вы не убийца, — убежденно сказала она.
В салоне играла веселая музыка, и водитель не слышал их тихого разговора.
— За секунду до того, как вы вошли, я убил человека, — без всяких эмоций признался Высоченко.
— Я видела, — вздохнула она, — и, видимо, не только его одного. Когда вы меня несли, я заметила еще несколько убитых. Зачем вы это делаете?
— Не знаю, — сказал Высоченко, — не знаю.
— У вас есть дети?
— Была дочь.
— Она… с ней что-то случилось? Почему была?
— Жена не разрешает нам видеться. Она считает, что я плохо воздействую на дочь.
— Вы разведены?
— Да. Она бросила меня, когда я лежал в больнице.
— Вы болели?
— Я был ранен в Чечне.
Она закусила губу. Помолчала. Потом наконец сказала:
— У меня муж был там.
— Где? — на этот раз вздрогнул Высоченко.
— В Чечне.
— Он военный?
— Нет, связист. Руководитель отдела Министерства связи.
— Ясно. — Высоченко нагнулся и дотронулся До плеча водителя. — Поворачивай обратно. — Он назвал свой московский адрес.
— С ума сошел, — разозлился водитель, — мы уже столько проехали.
— Ничего, я тебе заплачу, поворачивай, говорю, — гневно потребовал Высоченко.
— Совсем ненормальный, — зло сказал водитель, поворачивая машину.
Женщина молчала. Она никак не прокомментировала неожиданное решение захватившего ее незнакомца. Всю оставшуюся часть дороги они молчали. Когда наконец машина доехала до его дома, он открыл дверь, приглашая женщину выйти, и заплатил водителю. Он сам удивлялся своему поступку. Никогда до этого он не разрешал никому появляться в его квартире. И никто из киллеров не знал московского адреса полковника Высоченко.
Он не понимал, что с ним происходит. Конечно, он не испытывал физического влечения к этой женщине, понимая и ее состояние, и ее испуг. Но между ними возникла какая-то напряженная духовная связь, которая была в тысячу раз более эротична и интересна, чем обычная встреча мужчины и женщины. Может быть, он просто соскучился по нормальному человеческому общению. Может быть, ему была необходима эта встреча, именно после того, как в течение одного дня он видел столько крови и был убийцей стольких людей. У каждого человека, очевидно, существует некий предел, переходя который он либо становится животным, либо ужасается содеянному. Высоченко не ужаснулся, но ему нужен был исповедник.
Убитые рано утром трое бандитов, убитые охранники в банке — все это превысило предел его выносливости.
Он привык к молчанию, привык постоянно скрывать свои мысли, свои чувства от собеседников. Постоянное общение с подонками и рецидивистами, вынужденные встречи с убийцами, редкие встречи с проститутками не могли заменить полноценного человеческого общения. Он уже несколько лет не испытывал такой потребности в общении. Но именно сегодня он по неизвестной причине вдруг захотел еще немного продлить свое пребывание рядом с этой необычной женщиной.
— Пойдемте, — сказал он, приглашая ее. И она покорно пошла за ним.
Глава 19
— Почему вы не сказали мне, что спускались два раза? — настаивал Дронго, глядя на стоявшего перед ним Колышева.
— Действительно, два раза, — вспомнил Колышев. — Нет, я не хотел ничего скрывать. Просто один раз я спустился предупредить о том, что мне привезут пакет, а во второй раз спустился, чтобы забрать этот пакет. Но его не привезли.
— У вас же есть телефон, — настаивал Дронго. — Почему вы не позвонили вниз?
— Скучно сидеть в номере, — пожал плечами Колышев, — а так хоть какая-никакая разминка.
— Вы сказали, что слышали, как скандалили консул и его заместитель. А вот заместитель утверждает, что не спорил, а просто беседовал с убитым дипломатом.
— Нет, они кричали друг на друга, — убежденно сказал Колышев. — Я это хорошо помню.
— Вы не обратили внимания на ремонтников, которые работали в номере на втором этаже?
— Конечно, обратил. Обычно туда приходят несколько человек. Их всех милиционеры и вахтеры знают в лицо.
— С чего вы взяли?
— Они все время здоровались друг с другом.
— На Востоке принято здороваться друг с другом, — возразил Дронго, — даже если люди незнакомы. Это традиционная восточная вежливость.
— Может быть, — согласился Колышев, — но я не знал, кто там чужой, а кто свой.
— Понятно. — Дронго повернулся и пошел в соседний номер, сильно постучал в дверь.
— Кто там? — раздался сонный голос.
— Извините, что беспокою вас, — сказал Дронго, — но я по поводу убийства дипломата на втором этаже.
— Опять!.. — раздался недовольный голос.
— Открой дверь, — сказал другой, — может, что-то важное.
На этот раз они были в трусах и майках. На улице было холодно, и в гостинице неплохо топили. И хотя с горячей водой были перебои, отопление работало нормально. Но спать приходилось под теплыми одеялами. Дверь открыл более молодой.
— Что вам нужно? — испуганно спросил он.
— Вы все-таки следователь, — сказал второй, тоже поднявшийся с кровати.
— Вы видели рабочих, которые приходили ремонтировать комнату на втором этаже? — спросил Дронго.
— Кажется, да, — сказал молодой, — но я точно не помню. Они приходят каждый день.
— А вы их видели? — спросил Дронго, обращаясь ко второму.
— Нет, я не помню, — раздраженно ответил тот. — Почему нужно обязательно устраивать допросы в два часа ночи? По-моему, есть закон, запрещающий делать это в ночное время.
