Лицо Идасси пылало.
– Клянусь тремя богами, – вскричал он, – сейчас ты убедишься, что я покончил с Шареей не для того, чтобы сбежать от женщины!
Идасси обхватил государыню своими сильными руками и жадно принялся ее целовать. Острые коготки Касии впились ему в спину.
– Пусти меня! Пусти! – говорила женщина.
Идасси, не отвечая, приподнял государыню и бросил ее на кровать. Юбка на государыне была тонкая- тонкая, и его бедра почувствовали под собой жаркие бедра женщины и шелковистую рощицу у лобка. Потом Идасси ощутил, как язык Касии шарит меж его губ. Государыня откинулась на подушку и перестала царапаться, и руки ее, скользнув под кафтан Идасси, гладили юношу. Потом они скользнули еще ниже, туда, где меж бедер Идасси набухал одноглазый цветок, и Идасси услышал чуть хриплый шепот:
– Сними же с меня платье, варвар.
Надо сказать, что ни государыня, ни Идасси и не подумали закрыть на ключ дверь. И вот прошло где-то четверть часа, и в спальню государыни заглянула одна из убиравших ей волосы служанок. Служанка услышала возню за пологом и тихонько просунула любопытную голову в дверь. Служанка увидела, что платье государыни и штаны Идасси валяются у постели на инисском ковре. Служанка прошла немного вперед и увидела, что оба они лежат на постели, и что белые ножки государыни сплетены за спиной молодого варвара, и все тело юноши плавно покачивается, как лодка, груженная живой и бьющейся рыбой.
Служанка тихо-тихо вздохнула и убралась назад.
Через час Идасси спускался по лестнице главного павильона. Кучка придворных, стоявших внизу, замолкла при его появлении и завистливо проводила его глазами.
– Господин Идасси, – окликнул его один из стоящих, церемониймейстер Гана.
Идасси приостановился.
– Господин Идасси, – продолжал Гана, приятель Руша, – у вас левый чулок одет навыворот.
Идасси вздернул голову и прошел мимо Ганы, но сердце его болезненно сжалось.
У выхода из павильона, облокотившись на резные перила, стоял человек в зеленом, затканном золотым шитьем паллии – Даттам.
– Ну что, Идасси, – сказал колдун, – как вам Золотая Долина государыни?
– Мы ничего такого не делали, – ответил варвар.
Даттам рассмеялся.
– Ах, господин Идасси, хотите я вам расскажу, кто был наверху, а кто внизу, и сколько раз ваш пастух пасся в Прекрасном Ущелье?
– Откуда ты знаешь, колдун? – прошипел Идасси.
– Идасси, вы же даже не заперли дверь, а служанки государыни рассказывают мне обо всем, что происходит в ее спальне.
Лицо Идасси пылало.
– И кому они рассказывают еще?
– О, помилуйте, я не единственный плачу за такие сведения. Сегодня это будет известно всему дворцу, завтра это станет известно государю, а послезавтра – послезавтра государыня выгонит вас вон.
– Почему?
– Да потому, что едва слух о ваших постельных делах достигнет ушей государя Инана, как он не пустит вас на порог, а как только вы перестанете быть другом государя, вы перестанете быть опасны.
Идасси опустил голову.
– Ах, маленький король, как можно было быть таким неосторожным? Неужели вы не понимаете, что эта женщина хотела, чтобы все совершилось публично? Как вы могли попасть в ее ловушку? Что она вам сказала?
– Она… Она дразнила меня, – пробормотал Идасси. – Она сказала, что я ничего не могу поделать в женщине, что я искусен только в срамном блуде!
Даттам едва заметно усмехнулся.
– Что мне делать? – вскричал Идасси.
– Вы увидите ее сегодня ночью?
– Да.
– Вы должны убить ее, Идасси. Сегодня – или никогда.
Я жду вас у себя в усадьбе в час Овцы. Я научу вас, как это сделать и остаться в живых. Я постараюсь, чтобы государю не стало известно о ваших сегодняшних приключениях – но только до завтра! Слышите, Идасси, до завтра! Три вещи нельзя остановить: водопад, лавину и слух, особенно правдивый!
Идасси молчал. Потом вдруг насторожился.
– А что вы здесь, собственно, делаете, Даттам?
– Я был вызван к государю. Государь себя очень плохо чувствует, плачет и мечется в бреду, – вам известно это?
– Еще бы! – сказал Идасси, вспоминая вчерашнюю ночь.
– Меня вызвали как врача. Пойдемте.
И Даттам быстрыми шагами пошел к государеву павильону. Идасси вприпрыжку побежал за ним.
Государь действительно был плох. Он лежал в постели, глядя воспаленными глазами на потолок. Заметив Идасси, он сказал:
– Идасси! Куда ты убежал? Мне было так страшно – она опять приходила…
– Тсс! – сказал Идасси, – я ходил за врачом.
Из-за спины Идасси выступил Даттам. В руках он держал стакан, наполовину завернутый платком. Даттам поставил стакан на стол, вынул из кармана украшенную золотой филигранью коробочку и, открыв коробочку, высыпал порошок из нее в стакан. Вода в стакане вспучилась и забила тонкими газовыми струйками.
– Выпейте, государь, – сказал Даттам. – Это придаст вам силы, и никакие духи мрака не будут беспокоить вас.
Даттам поднес стакан ко рту государя, и тот кротко выпил напиток. Потом откинулся на подушки и прошептал:
– Что вы со мной сделали, Даттам. Мне тяжело…
Голос его прервался. Государь закрыл веки.
– Что это? – спросил Идасси.
– Всего лишь снотворное. Он будет спать до ночи и проснется спокойным и отдохнувшим. Слышите, молодой варвар, до ночи! Это все время, которое у вас осталось и которое я вам могу дать.
И Даттам, повернувшись, быстрыми шагами вышел из спальни.
Когда через пять минут Идасси спускался по лестнице государева павильона, он заметил во дворе начальника стражи Аверия. Тот топтался на месте, видимо обдумывая предстоящий разговор с государем. «Она послала его все рассказать Инану, – мелькнуло в голове Идасси. – Даттам прав!»
Через час Идасси, в синей залатанной куртке и деревянных башмаках, проскользнул в потайную дверь усадьбы Даттама. Колдун встретил его немедля, взял за руку и провел в дальние покои, где их никто не мог потревожить. Там Даттам достал из ящика стола два мешочка. В одном мешочке был порошок, в другом – белые неровные шарики. Даттам положил белый шарик в блюдце с молоком и, извинившись, отошел на минуту. Когда Даттам вернулся, у него в руках была клетка с красивой домашней кошкой. Кошка была видимо голодна, и для голода-то ее и держали в клетке.
Даттам вынул кошку из клетки, погладил ее по шерстке и поставил на стол. Зверек немедленно кинулся к блюдечку с молоком. Кошка сделала два или три глотка, потом зевнула, свернулась рядом с блюдечком в клубочек и прикрыла носик лапкой.
– Она спит! – сказал Идасси.
– Нет, она умирает, – ответил Даттам. – Она будет спать три часа и, не проснувшись, умрет. А человек, которому дали этот яд, спит десять часов и, не проснувшись, умирает, и, клянусь девятью богами, никто не может отличить его сон от настоящего и его смерть от естественной.
Даттам выбрал еще одну горошину и, опустив ее в коробочку, вложил коробочку в руку Идасси.
