– Да, ты права, нужно обсудить ситуацию с Горбачевым.
Когда мы добрались до дома, звонить Михаилу Сергеевичу было уже поздно. Пока Тая водила Лаврентия на ночную прогулку, я разложила и застелила диван. Спать не хотелось, но настроение было довольно кислым, поэтому лучше всего было упасть под одеяло и отключиться.
Разбудил нас утром телефонный звонок. Я долго не могла заставить себя открыть глаза, встать с постели и отправиться на поиски отчаянно звонящего аппарата. Взяв трубку, я зевнула:
– Да-а-а-а?
– Сена, это Юрий, – раздался в трубке тихий голос.
– Да, Юра, приве…
– Света покончила с собой.
– Чего? – я тупо смотрела в окно.
– Светы больше нет, она утопилась в Москве реке, при себе у нее была сумочка, в ней документы, я ее опознавал.
– А почему именно ты? Как тебя так быстро нашли?
– Пока она была в Питере на гастролях, я жил у нее в квартире, поливал цветы, я все еще был у нее, она попросила меня не уезжать. Света все время чего-то боялась, говорила, что не хочет оставаться одна, будто предчувствовала дурное.
– Расскажи мне все подробно, – я ущипнула себя за ухо, чтобы поскорее проснуться. – Как это произошло?
– Не знаю, – голос Юры звучал тихо и совершенно убито. – Она очень нервничала, когда Света в таком состоянии, я старался не мешать ей, она всегда просила оставить ее одну. Я сидел на кухне, она была в комнате, пила бренди.
– Пила бренди? И много?
– Там была четверть бутылки, «Метакса», она обожала «Метаксу». Потом бренди закончилось, кончились и сигареты, она попросила меня сходить в магазин. Было уже поздно, да и найти «Метаксу» можно было только в супермаркете…
– Иными словами тебя долго не было?
– Да, мне пришлось ловить такси и ехать в «Рамстор», на все я потратил около часа, а когда вернулся, дома ее не было. Она так больше и не вернулась, а потом, ближе к утру приехала милиция, сказали, что выловили ее в Москве реке. Вот и все.
– Вот и все, – эхом повторила я.
В пустой голове звенело. В трубке дышал Юра.
– Что-то случилось? – вошла на кухню Тая.
– Да, убили Аиду, ее все-таки убили.
– Вы считаете, что это не было самоубийством? – послышался голос Юры.
– Я уверена в этом, Аида, то есть Света звонила мне и говорила, что ее хотят убить, причем сделают это, обставив, как самоубийство. Говорила так же, что в Питере она травилась не сама, что ее отравили.
– Да? – Юра удивился. – Мне она ничего не рассказывала.
– Слушай, – я потерла лоб и снова подергала себя за ухо, – ты не мог бы перезвонить через полчаса? А еще лучше через час? Ты сейчас где?
– У себя дома. Светину квартиру опечатали.
– Перезвони через час, ладно?
– Конечно.
Я нажала на рычаг и набрала номер Горбачева. Михаил Сергеевич поднял трубку после третьего гудка.
– Горбачев слушает.
– Михаил Сергеевич, это Сена.
– Здравствуй, Сеночка.
– Вы сегодня очень заняты будете?
– Хочешь подъехать?
– Да, кое-что случилось, мне нужно с вами поговорить.
– Хорошо, в течение дня я буду в агентстве, приезжай, когда тебе удобно.
– Ага, до свидания.
Положив трубку, я посмотрела на Таю, сонная и взлохмаченная, стояла она в дверном проеме.
– Сена, а теперь поподробнее, что там случилось?
– Погоди, умоюсь, потом расскажу, а ты пока поставь кофе.
– Угу.
Я пошла в ванную и открыла холодную воду. Москва река… подумать только, как же так? Ладно, я могу себе представить, что человека можно отравить, подсыпать ему в вино таблетки, ну или как-то по-другому, но утопить? В реке? Ночью? Я перевела кран в ванную и сунула голову под прохладную струю, надеясь просветлить свое туманное сознание. Первым делом надо было узнать у Юрия, как далеко от дома Аиды находится Москва река.
Глава двадцать девятая
Прогуливать Лавра отправились обе. Утреннее известие потрясло нас, печальное событие требовало немедленного обсуждения.
Мы пошли на школьную площадку, отпустили пупска в стаю, а сами отошли в сторонку.
– Значит, ты думаешь, что это она не сама? – Тая задумчиво рассматривала трещины асфальта под ногами.
– Уверена. Сама подумай, ты сидишь дома, пьешь любимое бренди, куришь, на кухне у тебя верный, преданный, как пес друг, готовый выполнить любое твое желание…
– Короче, если можно.
– Она чего-то или кого-то очень сильно боялась, поэтому попросила Юру посидеть с нею. Потом отправила его в магазин, а сама, значит, среди ночи, ринулась вдруг топиться? Если так сильно приспичило свести счеты с жизнью, можно было вскрыть себе вены или прыгнуть с балкона.
– Она может жить на первом этаже, может не переносить вида крови – что угодно, а река вполне может протекать прямо у нее под окнами. Пока не перезвонит Юра и ты не задашь ему все эти вопросы, можно гадать до бесконечности. Дела, однако. Неприятно.
– Да, хорошего мало.
Я рассеянно смотрела, как к нашей собачей тусовке приближается мальчик со светло-бежевым клубком шерсти на поводке. К нам прибыли новенькие, в нашей стае пополнение.
– Идем, познакомимся.
– Идем, – Тая прищурилась, разглядывая, кто же там такой лохматый катится вслед за своим маленьким хозяином.
Это оказался очаровательный полуторамесячный чау-чау, которого мальчик важно представил обществу как Джека Лондона. Общество тут же принялось умиляться, глядя на крошку Джека. Песик же уселся на толстую попу, высунул сиреневый язычок и принялся рассматривать толпу противно сюсюкающих дядей и тетей. Нет, все-таки собачники это особая порода людей. Очень, очень больных на голову людей.
– Сен, пойдем домой, уже должен Юра звонить. Ты на работу сегодня поедешь?
– Да, – я свистнула, подзывая Лаврентия, – надо помаячить хотя бы пару часиков, потом сразу же поеду к Горбачеву.
– А я? Что делать мне?
Размахивая роскошным пушистым хвостом, к нам подбежал пупсик.
– А ты, – я застегнула на его ошейнике карабин поводка, – созвонись с Артуром и предложи устроить семейные посиделки.
– Аа-а-а…
– Зачем это тебе понадобилось, как будет выглядеть – все это продумай сама, но мы должны увидеть всю семью и на встречу лично я поеду с диктофоном.
