– Не сомневаюсь…
Доведя салат до совершенства, Марк закончил его перемешивать и, будучи уверенным, что я ничего не вижу, быстренько собрал со стола вывалившиеся огурцы, помидоры и бросил их обратно в чашку. Присыпав это преступление зеленью, он покосился в мою сторону, но я резала ветчину и упорно ничего не замечала – мне надо было поселить у нас сына Божены.
– Марк, у Божены замечательный мальчик, это я точно знаю.
– Я очень рад, но мне эта идея все равно не нравится.
– Он что, займет много места, что ли? – возмутилась я.
– Не в этом дело, но, видишь ли, постоянное присутствие в доме чужого человека, это тяжело. Его надо будет развлекать, чтобы не скучал, постоянно уделять ему внимание, а мне иногда нравится посидеть с банкой пива перед телевизором, и чтобы при этом меня никто не дергал по пустякам.
– Насчет «незнакомого человека», познакомишься, делов-то, а насчет «тишины и пустяков», насколько я помню Влада, он всегда был таким спокойным, молчаливым мальчиком, никогда никого не тиранил и всегда самостоятельно находил себе занятие. Марк! Я уже пообещала Божене! Она надеется на нас, я не могу теперь отказать, только потому, что занудливому Марку нравится таращиться в телевизор и толстеть от пива, вместо общения с людьми!
– Ну, хорошо, раз ты уже пообещала… – вздохнув, Марк поставил салат на обеденный стол. – Возможно, я смогу заинтересовать его археологией…
– Не позволю портить и мучить ребенка!
– Тогда у нас с Владом появятся общие интересы, мне будет значительно легче с ним общаться. Давай завтракать… О, а вот и он!
– Кто, Влад? – безмерно удивилась я.
– Нет, Фредерик, и как всегда к столу. Иной раз мне кажется что этот пес обладает уникальными экстрасенсорными способностями, либо караулит под дверью, дожидаясь, пока завтрак будет окончательно готов.
Я не стала дискутировать, а просто насыпала в миску Фредди сухой корм, вперемешку с нашим завтраком. Пес благодарно завилял всем телом и принялся за еду.
– Марк, у меня к тебе просьба, – елейным голосом начала я.
Марк задумчиво похрустывал салатом. Услышав это, похрустывать перестал. В его глазах лампочкой зажегся немой вопрос.
– Ты не мог бы сегодня погулять с Фредди?
– Я вчера гулял. Сегодня твоя очередь таскать это чудовище по грязи.
– Марк, мне надо в наш магазин! Надо заботиться о семейном бизнесе!
– Ой, только не смеши меня, пожалуйста, а то я подавлюсь.
С полгода тому назад, мы с Боженой приобрели небольшой магазинчик и сделали в нем художественный салон. У нас было полно картин, моих, разумеется, всякие разные чеканки, изделия из металла и дерева. Так же имелся контракт с семью умельцами, регулярно снабжавшими наш магазинчик своими творениями. Довольно часто попадались действительно потрясающие вещицы, и тогда мы с Боженой сразу же их покупали. Марк все время язвил на эту тему и говорил, что мы единственный постоянные покупатели в собственном магазине. Но, мы все равно были счастливы, магазинчик добавлял нам больше значимости и весомости в собственных глазах.
– Марк, мне обязательно надо туда сходить, сегодня день расплаты с умельцами!
– «День расплаты» – как хорошо звучит.
– Значит, ты погуляешь в Фредди, правда? Я даже посуду сама помою… когда вернусь, разумеется.
– Боже мой, этот пес мне словно в наследство достался, в самом деле. Ты его для себя покупала, а вожусь с ним, почему-то я.
– Мне в магазин, в магазин нужно!
– Иди!
– Маркунчик, ты чудо!
– Придумала новенькую гадость взамен «Маркусику»?
– Но мне же надо тебя как-то называть уменьшительно – ласкательно.
– «Марк» меня вполне устраивает.
Я заверила, что теперь отныне и навеки он будет Марк, только Марк и ничего кроме Марка и помчалась к Божене. В магазин мы с нею всегда ходили вместе, храня на лицах самодовольство крутых капиталисток.
Дверь в «Старой Сосне» оказалась не заперта. Я вошла, покричала, позвала, мне никто не ответил, но, побродив по дому, Божену я все же отыскала. Она лежала на кровати с мокрым полотенцем на лбу, в руке, как завещание, сжимая какой-то клочок бумаги, рядом стоял тазик для известных целей, в общем, подруга пребывала в состоянии жестокого похмелья.
– Привет, дорогуша, – я присела на край кровати, – как ты?
Божена тихо простонала.
– Что, так плохо?
Она простонала еще тише.
– Может тебе принести чего-нибудь?
– Минералки… – прошептала умирающая последнюю волю.
– Сейчас.
Я поспешила на кухню, переступая через руины, именуемые «ремонтом». Вся крыша холодильника была заставлена каким-то пузырьками и баночками, я так и не поняла, что это, лаки – краски, или Боженина косметика? Чудесным образом мне удалось открыть дверцу, извлечь бутылку воды, закрыть дверцу, ничего не свалив, не опрокинув и не разбив! Это был высший пилотаж, как жаль, что такой подвиг никто не видел, никто не оценил!
Наполнив стакан, отправилась выхаживать любимую подругу. Самостоятельно она двигаться не могла, мне пришлось приподнять ее голову, чтобы не дать захлебнуться. Напившись, Божена немного ожила и даже смогла более-менее связно разговаривать.
– Ива, Влад приезжает, – выдавила она, падая обратно на подушку.
– Да, да, я знаю, ты мне вчера говорила, не напрягайся, береги силы, – я поправила подушку, подоткнула одеяло.
– Ты не поняла. Он сегодня приезжает.
– Как сегодня? – опешила я. – Ты же говорила, на днях.
– Он писал, что приедет сразу же после экзаменов, наверное, он сдал их досрочно, он же у меня гений. Вот, телеграмма, посмотри.
Она протянула замученный клочок бумаги.
– А на чем он приезжает? – развернув его, я попыталась хоть что-то там разобрать.
– На самолете. Ива, ты должна его встретить.
– Почему я?
Неожиданно для себя я разволновалась.
– Гарри на работе, а я сама видишь в каком состоянии, Марк его не знает…
– Божена, я видела его много лет тому назад, помню только, что у него были длинные черные вьющиеся волосы, глаза с ресницами…
– Ива, все на месте, уверяю, и волосы он по-прежнему носит длинные, ты сразу его узнаешь. Ива, прошу тебя, встреть Владика, не хочу, чтобы он думал, будто у него плохая мать, которая даже…
– Хорошо, сейчас зайду в магазин и оттуда – в аэропорт.
– Ива, ты настоящий друг, умоляю, не говори Владу, почему я не смогла приехать сама, ладно?
– Ну уж нет, когда бедный маленький всеми покинутый мальчик дрожащими губками спросит, где же его мамочка, я скажу: твоя мамочка, сладенький, валяется с похмелья в обнимку с тазиком.
– Ива, ты не посмеешь так поступить со мной!
– Еще как посмею. Конечно нет, что ты так разнервничалась, скажу, что у тебя просто болит голова и все, довольна?
– Довольна. Поезжай скорее, как бы не опоздать.
