времен и старых добрых обычаев. Вы поняли?
— Я понял, — сказал я. — Но вы вовсе не заботитесь о понимании.
— К черту, — выругался Макс. — Если бы я пытался понимать в этой жизни все, я сошел бы с ума. Вы-то понимаете нас, не говоря уже о них?
— Я могу понять в разумных пределах человеческое поведение, — заверил я его.
— Глупости! Вы не понимаете совсем ничего и ваше разумное понимание человеческого поведения можете прятать под своей шляпой. В жизни есть масса вещей, которые мне не понять никогда, и это нимало меня не беспокоит. Зачем ломать голову? Я выполняю свой долг, а остальное меня не касается.
Это была красивая философия и, как мне кажется, самая верная для людей типа Макса. Лапторн считал более ценным понять что-то чувством, нежели разумом. Хотя он и хотел иметь объяснения — он был самым жадным до знаний человеком, какого я когда-либо встречал — но его объяснения были иного рода, чем мои. Я хотел знать, почему что-то происходило. Его же интересовало, как это происходило, и особенно то, какое чувство это передавало. Макс был даже не Лапторном. Насколько я мог судить, он удовлетворялся тем, что бездумно топал по жизни. Но, может быть, я неверно его судил. В этом пункте люди редко дают честные сведения о себе самих.
— Если Данель так гордится тем, что на него не оказывает влияния человеческий образ жизни, — рассуждал я, — почему же он изъявил готовность вести нас?
— Я назову вам три причины, — великодушно предложил Макс. — Лично я ни одну из них не считаю настоящей. Во-первых, он получил приказ от кого-то — человека или анакаона; во-вторых, он хочет выставить на обозрение свою анакаонскую гордость и цельность своей натуры. В-третьих, он считает, что может оказаться ценным самому бросить взгляд на тех, кого вы ищете. О'кэй?
— Не совсем, — ответил я. — Этот последний пункт — он же означает, что вы верите в то, что девочка — индрис.
— Он, возможно, верит.
— И вы думаете, что он может оказаться прав?
— Глупости! Послушайте, не пора ли нам кончать эту игру в вопросы? Если кто-то услышит наши разговоры, то подумает, что все эти поиски только прикрытие шпионского предприятия. Мне еще никогда не встречался никто, кто пытался бы узнать так много и так быстро. Если бы мы не торчали в этих проклятых джунглях во многих милях от жилых мест, я мог бы поклясться, что вы собираете информацию для какой-то тайной цели.
Это обвинение меня потрясло.
— К черту! Кому это нужно шпионить у вас? — спросил я.
— Оставьте. Я уже не ребенок, — сказал Макс. — Мы можем быть в ваших глазах провинциалами и мы можем иметь желание ничего не знать о вашей большой и полной чудес Галактике, но нам все же приходится знать достаточно, чтобы уметь охранять наши собственные интересы. Есть же люди, которые таскаются из конца в конец только для того, чтобы покупать и продавать миры? Есть же люди, что полностью и за максимально короткий срок грабят весь металл планеты?
Он, конечно, имел в виду общество «Карадок» и их товарищей по убеждениям. То, что он говорил об их бессовестных методах, было правдой, но он не имел никакого представления о том, какую они применяли тактику.
— Ясно, — согласился я. — Галактика полна таких мерзавцев. Планеты имеют цену в деньгах. Но не такие, как Чао Фрия. Таким миры им бесполезны. То есть, если они заселены. А без населения торговцы 'ноу хау' сейчас пользуется большой популярностью. Это не металлы. До сырья можно добраться слишком легко. Слишком легко. Сегодня еще имеет цену то, что не может быть произведено горной промышленностью или массовым производством. Знания и традиции приносят большие деньги, едва их прокрутят сквозь свою мельницу нью-александрийцы. Но торговые общества больше всего заинтересованы в купле и продаже войны и мира. Они играют большими вкладами и на гигантском поле. Они не останавливаются ни перед чем, если это приносит им прибыль. Но я могу вас заверить, что они не станут платить ни одному шпиону за то, чтобы он высматривал и вынюхивал тут у вас. Эта теплица вовсе не так привлекательна. К тому же, вы не выращиваете ничего, из чего можно было бы производить наркотики. У вас нет вообще ничего, что могло бы разжечь их аппетит, так как вы уже уничтожили потенциальную ценность вашей планеты как раз тем, что живете на ней. Кроме того, вы же точно знаете, что Нью Рим достаточно силен, чтобы предпринять все необходимые меры для защиты туземцев. На вашей планете есть туземцы — анакаона.
Он мне не поверил. Он просто не мог мне поверить.
— Это же невероятно, что вы думаете, будто мы пришли сюда вследствие подтасовки фактов? — спросил я.
Он пожал плечами.
— Или это причина того, что ваше правительство так нам все затрудняет? — продолжал я. После короткого раздумья я добавил: — Нет. Этого не может быть. Если даже ваши люди настолько параноидальны, они все же поверили бы Титусу Чарлоту и закону Нью Рима.
И все же высказанное Максом подозрение было очень хорошим объяснением для упрямства людей «Зодиака» во всем этом деле.
— Послушайте, — сказал Макс. — Меня не особенно беспокоит, кто вы. Я получил это задание, так как кто-то должен играть роль няньки при вас обоих — безразлично, какие у вас намерения. Если уж вы непременно хотите услышать, то я могу согласиться, что лично я не придерживаюсь мнения, что существует заговор, чтобы отнять у нас планету. Меня бы не удивило, если бы некоторые из наших офицеров поверили в это. Действительно, некоторые из нас параноики. В то же время, когда им грозят законом и применением силы, они сопротивляются этому, и на них за это не стоит обижаться. Но не упрекайте меня, что мы будто бы не дали вам помощи, которую вы требовали. Мы делаем все, что можем.
И вообще, каким боком нас касается, если корабль высадил двоих «золотых» далеко от нас, среди джунглей? Нас это вообще не касается! Чего еще, черт побери, вы ждали от нас, когда вдруг появились в нашем небе и заорали на нас? Может, нам расстелить перед вами красный ковер и отдать в ваше распоряжение всю нашу полицию вкупе с Шерлоком Холмсом? На этой планете работают, Грейнджер. Лентяев здесь нет. И 'ноу хау', о котором вы говорили, у нас есть. Мы строим этот мир. Вам чертовски повезло, что командор отказался от двух человек и позволил вам играть вашу глупую игру. Анакаона найдут их обеих — кого вы ищете. Если вы захотите их взять с собой, анакаона передадут их нам. Я не знаю, что все это значит, но я точно знаю, что для нас это неважно.
Так что не воображайте, что вы капитан. Вы — ничто, Грейнджер.
Спорить с ним не имело смысла. С такими людьми трудно иметь дело, потому что с ними трудно иметь дело. Мы здесь не на Рапсодии, где нельзя было ошибиться и где с каждым обходишься как с сумасшедшим. Почему мне сердиться на всех них, если я пытаюсь получить ответы на вопросы, которые они считают излишними?
Вместо этого я поговорил с ветром. С Ним, по крайней мере, можно вести интеллектуальный разговор.
Все это начинает постепенно действовать мне на нервы, сказал я.
— Ну, нет, ответил он. Чья же это ошибка? Воспринимай все легче. Ведь вам придется маршировать через этот лес еще столько дней. Наслаждайся ландшафтом, по крайней мере, получишь удовольствие.
Спасибо за добрый совет. Но не можешь ли ты пролить свет на некоторые наши проблемы? Нет ли у тебя полезных соображений для понимания дела?
— Сначала я должен задать тебе вопрос.
Ну, давай. Не стесняйся.
— Мы до сих пор не обнаружили ничего, из чего бы я мог сделать вывод, что анакаона — венец эволюции. То, что сообщил тебе Макс, несомненно, правда. Но млекопитающие на Чао Фрии развивались не так, как на доброй старой Земле. Конечно, это млекопитающие, и так, как я понимаю это на местном наречии, должны быть и другие млекопитающие от кроликов до слонов. Но они, определенно, не обезьяны. Я просто не верю, что анакаона развивались на этой планете. Они такие же туземцы, как и люди
