– Поговорите с Гладковым, – сказал он геологу. – У них в субботу будет самолет. Пусть из нашей компании привезут в аэропорт копии всех карт, которые вам нужны. И передадут вместе с пилотами.
– Я все сделаю, – кивнул Головацкий.
За ужином Алена сидела слева от него. Гладков справа. Фархад заметил взгляды Мананы, которая смотрела на сидевшую рядом с ним Сизых. Он мрачно подумал, что не умеет выбирать людей. Неужели Алену ему подставили в качестве шпиона?
Полковнику сделали новую перевязку, и врачи настаивали на немедленной госпитализации. У него могла начаться гангрена. Амансахатов сидел мрачный, ему сделали два укола и запретили пить спиртное. Но в отеле алкоголь был разрешен, это была как бы территория для офицеров экспедиционного корпуса, на которых не распространялись местные законы.
– Выпьем за нашего героя полковника Амансахатова, – провозгласил тост Фархад, и все подняли бокалы. Амансахатов улыбнулся. Ему не хотелось оставаться в Багдаде, но врачи настаивали на госпитализации.
Небольшие дозы спиртного, горячая вода в номерах и сытный ужин сделали свое дело. Люди вспоминали прошедшие два дня уже более спокойно и не без юмора. Особенно доставалось молодому переводчику, который так осрамился во время боя. Кажгалиев краснел и отводил глаза. Все громко смеялись. Сеидов внимательно следил за сидевшей рядом Аленой, но не замечал ничего необычного. Она тоже смеялась и тоже вспоминала их героический путь. Даже когда говорили про майора Томашевски, она не изменилась в лице, словно это было воспоминание о совсем не известном ей человеке.
Поздно ночью все разошлись по своим номерам. В эту ночь он почти не спал. Ему снились обрывки прежних снов – выстрелы в их машину, убитый водитель и спокойное лицо Алены. Он проснулся и приподнялся на кровати. Когда пуля попала в голову водителю и кровь брызнула буквально в лицо молодой женщине, она даже не вскрикнула. Откуда такое самообладание? Почему она не закричала? Не испугалась? Или она и раньше попадала в подобные ситуации? Но этого просто не может быть.
Он попытался заснуть, но воспоминание о ее поведении давило на сознание, не давая забыться. Он прошел в ванную, умылся, вернулся и снова лег. Кому она могла докладывать об их поездке? Может, президенту компании? Нет, это невозможно. Зачем Борису Александровичу посылать вместе с группой своего осведомителя, если он может получить любую информацию у самого Сеидова. Нет, он точно не стал бы обижать подобным недоверием своего нового вице-президента.
Конкурирующая фирма? «Газпром»? Они понимают, что подписание контрактов будет означать мгновенный взлет акций «Южнефтегазпрома» на бирже. Капитал компании достигнет рекордных отметок, хотя до «Газпрома» все равно далеко. Они подослали своего шпиона? Возможно. Но для чего? Помешать заключению контрактов? Глупо. Это будет скорее антигосударственный акт, чем акция, направленная против конкурентов. А в «Газпроме» дураки не работают. Особенно в службе безопасности. Этот вариант тоже исключается.
Тогда получается, что Алена работает на неведомые спецслужбы. Это совсем плохо. Значит, она поставляет информацию кому-то из зарубежных спецслужб, а он взял такого человека помощником вице- президента. В лучшем случае его должны выгнать с работы. В худшем даже посадить – за пособничество вражескому агенту и передачу ей стратегически важной информации. Так. Перспективы более чем приятные. Он снова поднялся. Нужно просто пойти и поговорить с Аленой. Она молодая женщина, ей только двадцать восемь, зачем она губит свою жизнь. Но как спокойно она себя вела! Вот это поразительно. Куда он пойдет? На часах только половина пятого утра.
Нужно лечь и попытаться уснуть. А завтра не пускать Алену на переговоры в министерстве и в посольстве. Под любым предлогом ее удалить. Да, он так и сделает. Пусть она поедет выбирать одежду для Мананы Гацерелия. Ведь Манана по своему статусу нужна гораздо больше, чем помощник вице-президента. Гацерелия знает арабский, а Сизых его не знает. Да, он так и сделает. Отправит Алену вместе с Резниковым и Гладковым по магазинам. А сам поедет на переговоры с Головацким, Кажгалиевым и Гацерелия.
Сеидов несколько успокоился и даже умудрился немного поспать. Утром за завтраком он объявил Алене, что она должна поехать по магазинам вместе с Гладковым, чтобы выбрать одежду для Мананы. Он увидел удивленные глаза Алены и попытался объяснить, почему принял такое решение:
– Госпожа Гацерелия нужна нам на переговорах. Она знает арабский язык, – пояснил Сеидов. – Головацкий геолог, а Кажгалиев наш официальный переводчик. Мы не будем говорить с министром на английском или русском языках, поэтому вам лучше поехать по магазинам вместе с Резниковым. Наш дипломат будет вас сопровождать.
– Понятно, – тихо сказала Сизых. – Значит, на переговорах я вам не нужна?
– Вы нам всегда нужны. Но на этих переговорах вы можете отсутствовать, – пошутил Фархад. Он заметил, с каким интересом слушает их разговор Манана. Она тоже все поняла. Алена отвернулась. Ей, конечно, было неприятно выслушать подобное решение.
Полковника увезли в местную больницу. На прощание он пожелал всем успешной поездки и здоровья. Все благодарили его за помощь. Когда они закончили завтракать, к Сеидову подошла Алена.
– Я что-то сделала не так? – деловито уточнила она.
– Все нормально. Почему вы спрашиваете?
– Не знаю. Мне показалось, что вы как-то странно на меня смотрите. Раньше вы всегда улыбались, а сегодня утром как-то настороженно. Даже сели завтракать в другом конце стола.
– Я даже об этом не подумал, – ответил Фархад. – Не обращайте внимания на такие мелочи. У меня столько проблем.
– Понимаю. Я выберу для нее одежду. Но это неправильно. Трудно покупать одежду для женщины. Она должна сама выбирать цвет, фасон, размеры. Все мерить…
– Вы опытный человек, и у вас все получится, – ободряюще произнес Сеидов.
На переговоры они отправились без Сизых и Резникова. Сначала была встреча с послом. Затем переговоры с двумя членами правительства Ирака. Обедали они в посольстве, где должен был состояться и ужин. К обеду Алена и ее сопровождавшие мужчины не успели. Они приехали гораздо позже, когда группа уже покинула посольство, отправившись на новые переговоры.
Вечером, перед ужином, они приехали в отель. Фархад снял обувь, устало вытянул ноги. Достав мобильник, включил его. Он никогда не позволял себе держать телефон включенным во время переговоров, считая подобную вольность просто неприличной. И сразу раздался телефонный звонок. Он ответил. Звонила Карина.
– Я звоню весь день, но у тебя отключен телефон, – пожаловалась супруга.
– Мы были на переговорах, – пояснил Фархад.
– Понимаю. Ты теперь стал таким важным человеком, что участвуешь в переговорах. А разговоры твоей жены и дочери должны прослушивать чужие люди. Тебе не стыдно? Мы же дома говорим о чем угодно. И наши разговоры должны слушать посторонние люди?
– О чем ты говоришь?
– Ты все прекрасно понимаешь. Весь дом начинен подслушивающими «жучками». Их даже в ванной поставили. Я не думала, что ради своей карьеры ты можешь согласиться на такую гадость. Как тебе не стыдно?
– Подожди, – прервал супругу Фархад. – У нас дома были установлены подслушивающие устройства?
– По всей квартире. И ты еще спрашиваешь? А кто дал согласие на их установку? Сотрудники вашей службы безопасности просто изумились, когда нашли столько «жучков». Я сказала, чтобы они все собрали и унесли.
– Карина, послушай…
– Нет, это ты послушай. Если ты стал вице-президентом такой крупной компании и должен проводить важные государственные переговоры, то это не дает тебе права так игнорировать своих близких. Марьям сидит в своей комнате и плачет. Настолько наплевательски к нам относиться…
– Карина, – снова перебил ее Фархад. – Успокойся и выслушай меня. Я абсолютно ничего не знал об этих микрофонах. Клянусь тебе чем угодно. Жизнью Марьям. Я ничего не знал…
Супруга молчала. Очевидно, только теперь она начала сознавать, что он не мог разрешить подобный
