но мне приходится записывать туда массу нужных сведений.
– Простите меня, – еще раз попросил Дронго, – этот тип с его жертвами может свести с ума кого угодно. А еще я посадил вам жирное пятно на платье.
– Вы испортили мое выходное платье, – ровным голосом произнесла она.
Стоявшая за их спиной сотрудница полиции громко фыркнула. Она была среднего роста, с большим нависшим над верхней губой носом и немного выпученными глазами. Скорее всего эта женщина сознавала, что ее не привлекли бы в качестве подходящего «объекта вожделения» маньяка ни при каких обстоятельствах. Поэтому ей так не нравилась ситуация вообще и Дронго в частности. Но еще большую неприязнь она испытывала к симпатичной Луизе Фелачи, ставшей звездой глянцевых журналов.
– Ему просто хотелось на ней полежать, – громко заявила она по-итальянски, обращаясь к своему коллеге. Откуда ей было знать, что Дронго понимает итальянский язык.
Луиза, услышав сказанное, чуть прихрамывая подошла и подняла свой плащ, достала записную книжку в твердом переплете и показала ее Дронго.
– Мне пора на пенсию, – растерянно произнес он. – Но я считаю, что в таких случаях лучше перестраховаться.
– Не огорчайтесь, – подбодрила его Луиза. – Я представляю, что вы чувствуете. Не нужно так расстраиваться. И мое колено уже почти не болит. А платье я сдам в чистку. Из-за таких мелочей не стоит переживать.
– Он в городе, – напомнил Дронго, – поэтому я так и испугался. Мне кажется, он где-то рядом. Боюсь, я уже не подхожу на роль вашего кавалера. И в силу моего возраста, и в силу моих возможностей.
Они вышли из ресторана в сопровождении офицеров полиции. Дронго наклонился к своей спутнице и тихо произнес:
– Я вдруг подумал, что ваша коллега права. Возможно, я всего лишь хотел до вас дотронуться.
– Вы могли бы сделать это в другой обстановке, – усмехнулась Луиза, – и я не стала бы возражать. Только не пачкайте в следующий раз мое платье. Я ведь не Моника Левински, чтобы сохранять на нем пятна. И не говорите про свой возраст. Он у вас самый подходящий.
Глава 7
Охрану было решено удвоить. Террачини и Брюлей начали негласную проверку всех сотрудников полиции, которые могли знать о приезде группы экспертов. Напряжение нарастало с каждым часом. Вечером задержали группу подростков, попытавшихся ограбить молодую женщину, вышедшую на прогулку. Ночью полиция арестовала одного англичанина, выехавшего на виа Тибуртина и едва не врезавшегося в стоящую машину. Водитель оказался в такой стадии алкогольного опьянения, что его пришлось проводить в отель и уложить на кровать, чтобы он проспался. При этом у него отобрали водительские права и выписали ему колоссальный штраф за вождение транспортного средства в пьяном виде.
Дронго приехал к Террачини, когда на часах было около двенадцати. Оба комиссара сидели за столом с опухшими от бессонницы лицами и воспаленными, красными глазами. Когда Дронго вошел в кабинет, один комиссар устало кивнул ему в знак приветствия, другой мрачно наклонил голову.
– Как письмо? – поинтересовался Дронго. – Эксперты что-нибудь нашли?
– Ничего. Обычная бумага, обычные буквы из нескольких итальянских газет, – ответил Брюлей. – Мы по-прежнему работаем, но он где-то здесь, именно здесь, в Риме.
– Ждете, когда он убьет очередную жертву? – спросил Дронго, усаживаясь на стул.
– У тебя есть какое-нибудь конкретное предложение? – разозлился Брюлей. – Легче всего заявляться сюда ночью и обвинять нас в том, что мы ничего не делаем. У тебя есть идея, как его вычислить?
– Если бы я знал, где он, то уже поехал бы за ним, – в сердцах пробормотал Дронго. – Извините, я, кажется, нервничаю. Вся эта затея Вирджила Даббса кажется мне непонятной игрой, в которую мы ввязались, не зная ни правил, ни условий определения победителя. А этот тип получает информацию, которую не должен получать. И я начинаю бояться за синьору Фелачи.
– Рядом с ней постоянно дежурят восемь сотрудников полиции, – напомнил Террачини. – Если он попробует появиться рядом с ней, мы его возьмем.
– Если бы так к каждой молодой женщине можно было приставить восемь сотрудников полиции, – тихо произнес Дронго. – У меня зародилось подозрение, что это не совсем тот маньяк, которого мы ищем.
– Что вы хотите сказать? – не понял Брюлей.
– Насколько я понимаю психологию «охотников», они ищут предмет вожделения, не прибегая к подобным уловкам. Почему наш маньяк поступает по-другому? Ему нужна очередная жертва. Любимый тип женщины. Но зачем ему связываться именно с сотрудницами полиции? Или он не просто маньяк, а некий тип, сочетающий в себе агрессивно-сексуальное начало с шизофренической страстью к популярности? По- моему, нам нужны психиатры, чтобы объяснить такой необычный феномен.
– Вот и занимайся психиатрами, – посоветовал Брюлей. – Меня волнует не его страсть к известности, а его желание убить офицера полиции, которое он нам демонстрирует. Ты знаешь, сколько человек в Риме и в Лионе могли знать о нашем приезде? Больше трехсот! Вот их мы сейчас и проверяем.
– Ясно, – Дронго поднялся, – а я вам мешаю.
– Не совсем. Но это обычная полицейская работа. Все, что надо, мы делаем. Нужно проверить каждого из этих трех сотен. Доулу легче. У него только пятеро подозреваемых. Если хочешь, я могу дать тебе адрес, куда мы увезли твою семью. В Швейцарии.
– Не нужно, – быстро перебил его Дронго. – Вдруг этот тип умеет читать мысли? Я не хочу, чтобы он узнал от меня об их существовании. Среди ваших трех сотен много людей, знающих о Швейцарии?
– Ни одного, – ответил Брюлей, подмигнув Дронго. – Не забывай, там и моя жена. Чтобы узнать адрес, нужно хорошо покопаться в моей голове. Или меня убить. Второе легче, но тогда невозможно будет никого найти.
– Может, мне поехать к синьоре Фелачи? – предложил Дронго. – Будет гораздо спокойнее, если я буду рядом с ней.
Оба комиссара переглянулись. Брюлей пожал плечами. Не он принимал здесь решения. Террачини покачал головой.
– Нет, – решительно отрезал он. – Мы можем сорвать весь наш план. Если преступник знает, что сюда приехали эксперты, он может узнать и про вас. Вы слишком известный человек, слишком заметный. И ваше появление рядом с домом синьоры Фелачи не останется незамеченным. Преступник может уехать из Рима, и мы снова его потеряем. Лучше возвращайтесь в отель и немного поспите. Завтра утром вам нужно будет просмотреть с синьором Даббсом все сообщения в Интернете. А на двенадцать часов дня мы собираем наших известных психиатров. У вас будет возможность поделиться с ними вашими сомнениями.
Дронго кивнул в знак согласия и пошел к выходу. Оставалось надеяться, что сегодня ночью преступник не станет охотиться. Выйдя из здания, он направился к остановке такси. В это позднее время на улицах Рима было достаточно много свободных машин. Часы показывали пятнадцать минут второго. Начал моросить дождь, и Дронго с неудовольствием подумал, что его легкая куртка не лучшая защита от дождя. В начале марта на Апеннинах могут быть сильные ливни, он это хорошо помнил. «Нужно будет завтра купить себе новый плащ», – машинально подумал Дронго.
Когда он подъехал к отелю, дождь усилился. Портье вручил ему ключ от триста шестнадцатого номера. В отеле «Юлий Цезарь» ключи были массивные, с выбитыми на них номерами комнат. Поднимаясь в лифте, Дронго подумал, что нужно позвонить Луизе, может, она не спит. Хотя в два часа ночи она вряд ли ждет его звонка. Он открыл дверь, вошел в свой номер. За окном слышался шум дождя. Дронго снял куртку, пиджак, развязал галстук, расстегнул верхние пуговицы на рубашке, затем присел к столу. Если план Даббса сработает, то убийца сейчас должен быть где-то рядом с Луизой. От одной такой мысли Дронго стало очень неуютно.
Он посмотрел на телефонный аппарат. Два часа ночи. Неужели она спит? Или нервничает, реагируя на каждый звук, каждый шорох? Так можно сойти с ума, постоянно ожидая увидеть занесенный над тобой скальпель убийцы. Или нож. Или он не станет убивать ее своим обычным способом, выполняя «художественную работу»? Нужно целиком потерять человеческий облик, чтобы так издеваться над живым существом. Самое страшное, что «стаффордский мясник» получает удовольствие от боли и страха своих жертв. От боли и страха.
