вертолет.
«Засада, – понял Модлинг, – с этого холма мне не уйти». Люди бежали к нему, и каждый кричал что-то свое. Из вертолета донеслась какая-то другая команда. Он оглянулся. Стало понятно, что отсюда все равно не выбраться. Модлинг чуть усмехнулся. Они все-таки сумели переиграть приехавших гостей. «Бедный мальчик, наверно, он не сдался и открыл огонь на поражение. Они думают, что можно арестовать „ликвидатора“. Они считают, что это в принципе возможно».
– Придурки, – насмешливо и почему-то весело сказал Модлинг. Он быстро приставил свой пистолет с глушителем к своему виску и выстрелил, уже не услышав огорченных криков подбегавших к нему людей.
Санкт-Петербург. Россия. 29 мая 2006 года
Он рассчитал все правильно. Она пришла и на следующую ночь. Они вели себя как молодые безумцы, словно у них был медовый месяц. Если бы ему рассказали о подобных отношениях, он бы ни за что не поверил. Но каждая встреча была как новое откровение.
Элина рассказала о сыне, пообещав познакомить их, как только мальчик начнет ходить сам. Она явно гордилась успехами своего сына, чудом избежавшего гибели. Рассказывая о сыне, она вдруг замолкла, словно какая-то тень набежала ей на лицо. Нахмурилась. Она не умела притворяться, все эмоции отражались у нее на лице.
– Сегодня зашел мой муж, – сказала она. – Ты знаешь, он долго молчал, а потом вдруг спросил, счастлива ли я? Мне показалось, что я ослышалась. Он обычно не задавал подобных вопросов. Я даже подумала, что он знает про тебя. Хотя откуда ему знать. Но я повернулась и спросила, почему он задает мне такой странный вопрос. Ты просто светишься от счастья, сказал мне муж. Представляешь себе? Он тоже заметил. И это в тот момент, когда я была у постели нашего мальчика. Даже несмотря на эту аварию, даже несмотря на мой разрыв с мужем. Он это почувствовал.
– А может, он тебя до сих пор любит? – осторожно спросил Тимур.
– Когда любят, не изменяют, – нервно заметила Элина, отворачиваясь. – Мне казалось, что человек хочет жить рядом с тем, кого он любит, оберегать, доставлять удовольствие, радоваться его счастью.
– Есть разные формы любви, – заметил он. – Нельзя требовать ото всех людей одинакового проявления эмоций.
– Доставлять боль, значит, можно? – спросила она, поднимая голову. – Тебе не кажется, что ты выглядишь странно в облике его адвоката.
– Я просто с тобой разговариваю.
– А ты его не защищай. Он умудрился переспать с моей подругой. Представляешь, какой тип? И я должна ему это простить? Он приглашал ее в дом, и они переглядывались друг с другом, когда я уходила на кухню. Думаешь, что такое можно забыть? Может, они даже спали в нашей семейной кровати. Представляю, как моя подруга надо мной смеялась.
– Тебя достает это больше, чем даже измена мужа.
– Да, да, да. Конечно, достает. Моя подруга была похожа на бельевую доску с двумя маленькими сосками. И он на нее польстился. Такой здоровый фавн. А я должна все забыть и прощать? Никогда.
– У тебя тяжелый характер, – усмехнулся Тимур. – А если я завтра начну тебе изменять, ты и меня назовешь фавном?
– Не назову. И знаешь почему? Ты не будешь изменять. Ты никогда в жизни не изменишь любимой женщине. Иногда попадаются такие мужчины, как ты. Один на тысячу или один на миллион. Ты не сможешь переступить через эту ложь. В тебе есть что-то надежное, чего нет в остальных. Цельность характера. И поэтому в тебе я уверена. Могу даже оставлять рядом с тобой моих подруг. Абсолютно безопасно.
– Обязательно попробую тебе изменить, – пробормотал он, – хотя бы из спортивного интереса. Говорят, что мужскую измену нужно научиться понимать и прощать.
– Об этом говорят даже врачи. Ненавижу эту теорию полов. Они считают, что женщина выбирает лучшего мужчину и поэтому стремится найти достойного для оплодотворения кандидата. А задача мужчины оплодотворить как можно большее число самок. И поэтому требовать от него верности невозможно. Но это неправда.
Она замолчала и затем продолжила свои размышления:
– Мы такие же существа, как и вы. Так же страдаем, так же хотим любви, понимания, сочувствия. Может, мы более требовательные существа, поэтому не можем примириться с ложью и изменами. А все разговоры о различиях между нами придумали мужчины, чтобы оправдать свой кобелизм. Вот и вся теория.
Он рассмеялся.
– Доказательства не требуются, – согласился Тимур. – Между прочим, я рано утром улетаю обратно в Москву.
– Жаль, – сказала она, – мне уже понравились эти ночные путешествия через полгорода и наши ночные беседы. Когда ты снова вернешься в наш город?
– Не знаю. Если все будет нормально, я постараюсь снова вырваться на субботу и воскресенье.
– Постарайся. А потом я вырвусь к тебе. Думаю, что недели через две все будет в порядке и я снова вернусь в Москву.
Она провела рукой по его груди. Дотронулась до соска, палец пошел вниз. У нее были прохладные пальцы. Он улыбнулся.
– Вы все мужчины на Кавказе такие мохнатые? – поинтересовалась она. – Теперь понятно, почему все женщины без ума от вас. Как будто ласкаешь мишку или собачку.
– Я бы не советовал впредь называть кавказского мужчину, лежащего с тобой в одной постели, собачкой, – сделав страшное лицо и усилием воли сдерживая смех, сказал Тимур.
– У вас особая гордость. – Палец уперся в пупок.
– Нет. У нас особое отношение к женщинам. А когда мужчину называют собачкой, он не может быть настоящим мужчиной. Рыцарем и защитником.
Палец опустился ниже. Он улыбнулся. Еще ниже. Он взглянул в ее бездонные глаза.
– Если вы не уберете свою руку, я начну кричать, – пробормотал Тимур.
Рука опустилась совсем низко. Она улыбнулась, хищно прикусив губу. Убрала руку.
– В молодости мне все казалось таким странным и диким, – призналась Элина. – Все эти страсти в постели, какие-то непристойные позы, жесты, поцелуи. Однажды посмотрела порнофильм по видео, и меня чуть не стошнило. Я просто не понимала, какое в этом удовольствие. Честное слово, не понимала. Теперь знаю. Самое большое удовольствие – доставить радость другим. Как мало нужно человеку, чтобы понять такие простые истины. И как долго мы идем к этому пониманию. Некоторые идут всю жизнь и остаются в неведении.
В этот момент зазвонил его мобильный телефон. От неожиданности он вздрогнул. Взглянул на аппарат, потом посмотрел на часы. Седьмой час утра. Кто может звонить ему в такой час? До вылета самолета у него еще есть время. Она внимательно следила за ним, словно пытаясь по его реакции определить, кто это мог быть. Он подошел к аппарату. Номер не высвечивался. Он поднял телефон.
– Слушаю вас, – сдержанно сказал Караев, покосившись на Элину.
– Доброе утро, полковник, – услышал он голос генерала Попова. – Извините, что мне пришлось вас так рано разбудить. Вы можете немедленно к нам приехать?
– Нет, – чуть помедлив, ответил он, – не могу.
Очевидно, его ответ не удовлетворил генерала.
– Я вас не совсем понял, Караев. Почему вы не можете приехать к нам прямо сейчас. Боитесь проспать свой завтрак или не увидеть очередной сон? У вас кто-то есть?
– Я не в Москве, – сдержанно объяснил он, – а в Санкт-Петербурге и прилечу в Москву только через три часа.
– Тогда все ясно. Как только прилетите, сразу к нам.
– Что-нибудь случилось?
– У нас всегда что-нибудь случается, но в данный момент у нас действительно большие неприятности. Мы вас будем ждать, полковник. До свидания.
