Касильдо тупо уставился на колоду. Колода, похоже, и впрямь была новая – засалиться рубашки карт не успели. Он ожидал, что какой-нибудь внутренний голос сейчас подскажет ему, какая карта лежит сверху, но внутренний голос молчал. Касильдо попытался вспомнить, как это с ним было минуту назад: говорил ему внутренний голос, какая карта там лежит, или он получал информацию каким-нибудь другим путём, и ни черта не вспомнил. Молодежь в предвкушении фокуса нетерпеливо перетаптывалась с ноги на ногу.
– Ну… это… – сказал Касильдо голосом, в котором уверенности не было ни на песо. – Семь… семь треф…
Боевики бросились к колоде одновременно. Верхняя карта оказалась вовсе даже дамой бубён. В сторожке стало тихо. Боевики смотрели на своего старшего товарища как два дня не жравшая собака смотрит на хозяина, который сует ей банку собачьих консервов, спьяну забыв её открыть.
? Дама… Нет, валет пик!
Карта была поднята и оказалась шестёркой бубён. Это совсем расстроило Касильдо.
? Туз червей! – объявил он.
? Касильдо, ? тихо сказал один из боевиков. – Туз червей уже был.
? Касильдо, ? встрял другой. – Может, тебе сознание расширить? Свернуть тебе la emboltura?
? Уйди, ? сказал Касильдо с ненавистью.
На этот раз он сосредотачивался долго – минут десять. Боевики молчали и старались не дышать.
– Ну? – сказал он себе в конце концов.
Однако перед тем как протянуть руку, он ещё минут пять прислушивался к себе наподобие женщины, беременной по первой ходке.
– Четыре бубён, – наконец, сказал он и снял карту.
Оказался крестовый туз. Касильдо в ярости разорвал карту на мелкие кусочки и швырнул эти кусочки на замусоренный пол сторожки.
? Да брось ты, Касильдо, так переживать, ? сказал один из sicarios, молодой парень из долины по имени Хосермо. ? Не везёт в картах, повезёт в любви, амиго. Недаром хефе на тебя баб ловит, как на живца. Брось ты эти карты, какой в них прок?
Зря он это сказал: Касильдо тут же заехал шутнику в глаз, лишив его физиономию всякой симметрии. Занятие опального бригадира в один миг перестало казаться кому-либо смешным или там нелепым.
Касильдо взял самокрутку из рук второго боевика и вышел на дорогу. Парнишка поспешил выскочить вслед за ним и поднёс ему зажжённую спичку.
– Жарко, – сказал Касильдо, посмотрев в небо.
– Si, super, – уважительно отозвался парнишка. – За всё лето не было такой жарищи.
– А на прошлой неделе, – сварливо сказал Касильдо, – что же, не жарища тебе была?..
– Тоже была знатная жарища, – поспешил сказать парнишка и отошёл от Касильдо на пару шагов.
Тут вдруг у Касильдо ни с того ни с сего заломило в крестце. Он повертел башкой по сторонам и увидел, как неприметная «мазда» свернула с шоссе и направилась прямо к ним.
– Joderse mis cojones, – пробормотал Касильдо и шагнул навстречу гостю.
Майор Серебряков вылез из машины, улыбнулся и протянул бригадиру руку шириной с лопату.
– Мир-дружба, брат, – сказал он. – Я был немножко неправ, ты был немножко неправ – стоит ли теперь ворошить старые дела?
Касильдо сперва почесал затылок, и только потом уже протянул майору свою ладонь, почти такую же широкую.
– Ладно, это была, в конце концов, честная драка.
– Послушай-ка, – интимно сказал Серебряков. – Пускай молодой позвонит хефе, доложит о моём приезде. А я покуда спрошу тебя кое о чём.
Не долго думая, Касильдо приказал своему напарнику скрыться в сторожке, а сам напружинил уши.
– Ты знаешь, какой у меня вообще тут интерес? – спросил Серебряков.
Касильдо пожал плечами. Он не знал, хотя и догадывался кое о чём.
– Мне нужна одна девка, – продолжал Серебряков. – Зовут её Агата. Она из банды «Съело Негро». Знаешь такую?
Касильдо ещё раз пожал плечами, что означало: мало ли всяких девок шляется по здешним горам…
Из окошка высунулся паренёк и крикнул:
– Дон Фелипе ждёт его!..
– Сиди пока там! – велел ему Касильдо.
– Я сразу уразумел, что ты парень понятливый, – обрадовался Серебряков. – Мы с тобой профессионалы, ты и я. Мы с тобой солдаты. Нам друг с другом делить нечего. Над тобой есть начальник, надо мной есть начальник. Мой с меня стружку снимает, твой – с тебя. Правильно? Правильно. Поэтому мы с тобой должны договориться.
– О чём? – спросил Касильдо и моргнул.
– Да об этой девке, так её растак. Очень уж она нужна моему хефе. А твой старик что-то крутит, жопой чувствую. Дай, думаю, сам ещё раз к тебе наведаюсь. По всем прикидкам пора ей уже тут быть. Ты что- нибудь об этом знаешь?
Серебряков посмотрел на бригадира sicarios в упор. Тот выдержал взгляд с индейской невозмутимостью.
– Ведь знаешь, да? По глазам вижу, что знаешь. Ладно. Давай сделаем так. Я сейчас поеду к твоему старику, побеседую с ним, то-сё, а ты пока тут подумай о моём предложении. Если он опять будет крутить- вертеть…
– О каком предложении? – спросил Касильдо. – Разве было какое-то предложение?..
– Оно будет, – сказал Серебряков. – И ты не пожалеешь, если надумаешь его принять.
Свои слова он, как тяжёлой гербовой печатью, подтвердил пристальным взглядом прямо в лицо своему собеседнику.
Касильдо вздохнул и направился к сторожке. Всё-таки хорошо, что у нас, маньянцев, нету привычки смотреть друг другу в глаза с близкого расстояния, подумал он. Иначе мы бы все стали глупые и честные, как эти norteamericanos.
Тут ему пришла в голову мысль, так что он даже притормозил на две секунды и мимолётом обдумал её.
– Эй, амиго! – повернулся он к визитеру. – Ты не против, если мой напарник тебя отвезёт туда и привезёт обратно?
– Вообще-то я умею водить машину, – нахмурился Серебряков.
– Там дорога делает неожиданный изгиб, – сказал Касильдо и широко улыбнулся. – Кто не знает, может не вписаться.
– Ладно, пусть едет, – согласился Серебряков. – Но за рулём буду я.
– Я о том и говорю! – сказал Касильдо.
Он вошёл в сторожку.
– Эй, как тебя? Репердиус!
– Я Ремедиус, – поправил его парнишка.
– Не суть важно, – сказал Касильдо, понизив голос. – Езжай с этим сеньором к хефе и внимательно присмотрись, как дон Фелипе будет его встречать-провожать: выйдет ли на крыльцо, пожмёт ли руку… А потом всё мне расскажешь. Понял? Пушку свою здесь оставь на всякий случай. Да смотри – если по дороге скажешь ему хоть слово о чём-нибудь кроме погоды – я твои кишки намотаю на этот шлагбаум. Да и о погоде не надо ничего говорить. Сиди и молчи, как каменный истукан.
Парнишка вскочил с проспермаченного дивана и поспешил к “мазде”. Касильдо нажал кнопку подъёма шлагбаума. “Мазда” умчалась наверх. Бригадир sicarios раскурил свою emboltura, которая за малым не погасла совсем, и сел на пороге – думать. Хосермо, так некстати пошутивший, стоял у шлагбаума, прижав к правой скуле банку пива из холодильника, и еле слышно постанывал.
Глава 30. Самородок
– Примите моё уважение, дон Фелипе, – сказал Серебряков Ольварре, который лично вышел под колонны встретить дорогого гостя с заранее протянутой для рукопожатия рукой.
