– Проходи, сынок, – сказал ему дон Фелипе. – Кофе уже разлит по чашкам. Выпьешь что-нибудь покрепче?
– Из ваших рук, дон Фелипе, даже слабительное выпить – большая честь для любого человека. ? Но всё же я откажусь. Чересчур извилистая к вам сюда ведет дорога.
– А каких-то десять лет тому назад сюда не вело ничего кроме засранной мулами вьючной тропы, – похвастался Ольварра.
– Вы определённо из тех людей, дон Фелипе, которые преображают этот мир.
Похвала Ольварре понравилась. Но тут он подумал, что гость, как всегда, перейдёт к деловой части разговора не допив свой кофе, и поморщился. Так оно и случилось.
– Что же, дон Фелипе, не беспокоила вас эта девка?
Ольварра развёл руками.
– Нет, сынок, никто здесь и слыхом не слыхивал ни о какой девке. Должно быть, мои старые друзья что-то перепутали. Это бывает с людьми, которые всё время куда-то спешат, всё время пытаются в один день впихнуть сразу несколько…
– Это странно, дон Фелипе, – сказал гость и посмотрел на Ольварру поверх своей чашки. – По всем прикидкам она должна была здесь уже появиться.
– Да вот не появилась, – сказал Ольварра, пожалуй, чересчур резко для человека, который в один день сразу несколько впихнуть не пытается.
– И никаких признаков надвигающейся угрозы?..
– Никаких! – воскликнул Ольварра, как будто сам удивляясь этому факту.
? Но вы хотя бы послали людей осмотреть горы – мало ли там кто прячется?
? Осматриваем регулярно, ? сказал дон Фелипе и подумал, что и впрямь надо будет послать побродить по окрестным горам парочку пастухов – мало ли чего.
Серебряков поставил пустую чашку на стол.
– Вы, конечно, опять отказываетесь от военной помощи с моей стороны?..
– Как мы и договорились, я приму её только когда почувствую реальную угрозу.
– Ну что ж, – Серебряков поднялся. – Бог с ней, с этой девкой, в конце концов. Было невероятно приятно видеть вас, дорогой дон Фелипе, в добром здравии.
– И мне, и мне, – не остался в долгу Ольварра.
Когда «мазда», скрипнув резиной, уткнулась мордой в полосатый шлагбаум, Касильдо встал и не спеша подошёл к приехавшим.
– Ну что? – лениво спросил он. – Повидался с хефе?
– Повидался, – ответил хмурый Серебряков. – Поднимай свой дурацкий полосатый палка.
– Ты извини, амиго, – сказал ему Касильдо. – Но придётся мне, прежде чем тебя пропустить вниз, осмотреть твой багажник. У нас – ты не поверишь – один нехороший человек некоторое время тому назад залез, представляешь, в багажник чужой машины, да и удрал, паразит! С тех пор по приказу хефе мы проверяем багажники машин, которые от нас уезжают. Хотя потом он оказался все-таки хороший, но это уже к делу не относится.
– Что у вас тут – тюрьма, что от вас надо удирать в багажнике? Или трудовой лагерь по рецепту товарища Троцкого?..
– Ну, не придирайся к словам, амиго. Ты покуда открой свой багажник, а я отдам распоряжения… Репердиус!
– Я Ремедиус! – поправил его вылезший из серебряковской «мазды» напарник.
– А я как сказал? – удивился Касильдо.
– Ты сказал “Репердиус”…
– Да, если бы меня моя мама назвала таким именем, я бы на неё тоже обиделся. Ладно, давай-ка отойдём. Ну, что видел?
– Хефе его вышел встречать под колонны.
? Руку жал?
? Ещё как.
– Так, так…
– А провожать – нет, не провожал…
– Так, так… Что ещё?
– Всё.
– Ладно. Иди посиди пока на телефоне, вдруг кто позвонит. Я проверю его багажник и подойду.
Ремедиус поплёлся в сторожку, недоумевая, с чего вдруг Касильдо приспичило проверять этот багажник. Никакого распоряжения на сей счет от хефе не поступало. Про беглеца Акоку уже все забыли, кроме разжалованного бригадира.
Касильдо подошёл к «мазде».
– Ты багажник-то всё-таки открой на всякий случай, – сказал он Серебрякову. – Только не сразу открой, а повозись какое-то время. Сделай вид, что его заклинило у тебя от жары. А пока будешь возиться, скажи-ка мне, что ты Ольварре предлагал за девку?
– Так она всё-таки здесь?.. – оскалился Серебряков.
– Я разве это сказал? – удивился Касильдо и потянулся за бумажкой для ещё одной самокрутки. – Не помню такого.
– Чёрта с два ты сказал, – Серебряков вынул связку ключей и приступил к отвлекающему манёвру с багажником. – Информацию из тебя клещами приходится вытаскивать.
– Так что ты ему сулил?
– Денег и своё участие в боевых действиях.
Про Бермудеса Серебряков парню рассказывать никакой надобности не видел. Во-первых, тема уж больно интимная, а во-вторых, подлец Крайтон всё тянул с ответом на вопрос, возьмёт ЦРУ за жопу этого Бермудеса или не возьмёт.
– Денег у него и у самого хватает, ? сказал Касильдо. ? А участвовать в наших боевых действиях мы посторонних, как правило, не приглашаем. Да и затевать боевые действия против какой-то девки для настоящего маньянца западло.
– Что же я ему должен был предложить?!. – Серебряков очень натурально разыгрывал сцену неудачного открывания багажника: он сделался весь злой и красный; парнишка Ремедиус, наблюдавший за ним из окна сторожки, мог поклясться, что из уст этого большого гринго ничего, кроме проклятий в адрес непокорного железа, не срывается.
– Голову его врага, – сказал Касильдо и зажёг спичку.
– Что?..
– Сразу видно, что ты не маньянец, – сказал Касильдо. – Голову врага поднеси ему на медном блюде, и взамен этого потребуй себе ту девку.
Соображает парень, подумал Серебряков. Такому бы нормальное образование – стал бы профессором. Или шпионом. Интересно, что дальше будет.
– И кто же у него враг? – спросил Серебряков.
– Сколько ты предлагал ему денег?
– Сторгуемся.
– Хорошо. Я тоже думаю, что сторгуемся. Но одну вещь я хочу обговорить заранее.
– Какую?
– Тебе всё равно, мёртвая будет девка или живая?
– Всё равно.
– Всё равно, трахнутая или нет?
– Абсолютно, – Серебряков усмехнулся и открыл багажник.
– Всё равно, куда трахнутая?
Гэбэшник даже отвечать не стал на такие пустяки.
Касильдо глубоко затянулся, выпустил дым, почесал спину и лениво заглянул в пустой багажник. Там, как и следовало ожидать, не было никого и ничего кроме лысой запаски.
– Ты, наверное, читал в газетах, что пару дней назад в Акапулько скоропостижно подох полицейский
