Аномалия

Андрей Егоров

Аномалия

Аномальная зона начиналась в нескольких километрах к югу от полузаброшенного поселка Подтесовый, в устье Енисея. Следопыт, назвавшийся Палычем, мятый мужичонка невысокого роста, остановился у сросшейся тремя стволами березы и, тревожно глядя вперед, объявил:

– Все, дальше не пойду.

– Как же так? – заволновался доцент Алексеев. – Мы же договорились.

– Не пойду, и все!

Нерадивый следопыт развернулся и направился восвояси. Алексеев было кинулся за ним следом, но сразу понял, что уговорами ничего не добьется – народишко в этих краях обитал упрямый и своевольный. Обругав в сердцах Палыча, он скинул с плеча рюкзак, покопался в его недрах и извлек на свет странную штуковину – циферблат с двумя стрелками и приделанная к нему металлическая сетка с антенной. За эту штуку он выложил почти два оклада научного сотрудника и гонорар за статью в учебнике по биохимии. Жуликоватый субъект, мастеривший подобные механизмы не внушал доверия, но отправляться в район аномалии без специального оборудования – значит, заведомо обречь себя на неудачу.

Поводя диковинным прибором из стороны в сторону, Алексеев медленно двинулся дальше. И уже шагов через десять едва не вскрикнул от радости. Красная стрелка задергалась, а затем принялась вращаться с бешеной скоростью. А синяя, тем временем, застыла, указывая направление.

«Вот оно! – думал Алексеев, ступая мягко и осторожно – боялся спугнуть сенсацию. – Значит, не врали очевидцы. Это, и правда, настоящая аномальная зона…»

Вот уже три месяца в интернете и периодической печати всего мира обсуждали странные события, происходившие возле Подтесового. Здесь то и дело появлялись удивительные создания – трехметрового роста, с красными выпуклыми глазищами и зеленой лягушачьей кожей. Издавая вой и клокотание, болотные твари, как их окрестили журналисты, выбегали из тайги и бросались на местных жителей. Парочку этих существ удалось даже заснять на видеокамеру – ролики выложили в сеть, и всякий желающий мог полюбоваться на кошмарных монстров. Запись была любительской, плохого качества. Сразу обнаружилось множество скептиков, уверенных в том, что это подделка. Да и Алексеев поначалу сомневался, что в окрестностях Енисея могла обнаружиться популяция доселе неизвестных науке зверей. Но время шло, поток свидетельств не иссякал, и у него проснулось научное любопытство. Он решил изучить вопрос детальнее. Выяснилось, что помимо роликов в сети имеется целый ряд фотографий, а также задокументированные показания местного милиционера, который ранил чудовище, после чего оно скрылось в лесу.

К тому времени, когда доцент Алексеев добрался до Подтесового, местоположение аномальной зоны ни у кого не вызывало сомнений. Во всяком случае, местные жители утверждали, что они точно знают, откуда появляются гости. На карте пунктиром были четко очерчены линии, за которыми обитают болотные твари.

Разговор с милиционером, подстрелившим одно из этих существ, к сожалению, не заладился. Страж закона сначала проверил у исследователя документы, а потом посоветовал убираться обратно в Москву. Остальные жители поселка, впрочем, были намного приветливее – они охотно рассказывали о выбредающих из тайги диковинных созданиях, сетовали, что те появляются редко. «Да они и не агрессивные вовсе, – заявила дородная баба с румяным лицом, – только шумные очень!». Палыч поначалу тоже показался Алексееву веселым и разговорчивым мужичком, не без народной простодушной хитринки. Он сразу же согласился довести гостя до аномальной зоны, и денег запросил совсем немного. «На чекушку бы», – помявшись, предложил следопыт… Но по мере углубления в лес, следопыт все больше мрачнел, пока не сделался совсем злым и неразговорчивым…

Алексеев остановился. Стрелка продолжала вести его вперед. Но надо быть готовым ко всему! Он извлек из рюкзака ветеринарный пистолет, стреляющий ампулами со снотворным. Одной дозы достаточно, чтобы бык-переросток дрых несколько часов. Конечно, доцент боялся. Да и кто в подобной ситуации не ощутит предательский холодок под сердцем? Но инстинкт настоящего ученого заставлял его отбросить страх – впереди маячила работа, за которую светила Нобелевская.

Аспирантуру Алексеев закончил блестяще, защитился на кафедре своего учителя – профессора Канторовского. Темой кандидатской стало исследование мутаций, точнее – влияние загрязняющих факторов на биосферу. Алексеев написал столь новаторский труд, что немедленно заработал репутацию крупного специалиста по данному вопросу в научных кругах. И не только в своем отечестве знали молодого ученого – на Западе тоже по достоинству оценили его работу. Но пока это была всего лишь теория. Теорию Алексеев презирал, считая, что только смычка записанных на бумаге предположений и реального опыта может привести к подлинному прорыву в науке. Теперь начинался практикум – увлекательный, как все неизведанное, и вполне возможно – способный перевернуть многие нынешние положения…

С пистолетом наизготовку, солдатом научного фронта, исследователь загрязненной биосферы сделал еще несколько шагов… И вдруг земля под ним заплясала, он почувствовал, как ботинки наполняются ледяной влагой.

– Что за?.. – пробормотал Алексеев, попятился назад и, оскользнувшись, упал в лужу. Локти погрузились в сырую почву.

Доцент понял, что угодил в болото. Но как?! Оно появилось на пути столь неожиданно, будто он шагнул в иную реальность.

«А вдруг, и правда, – промелькнула шалая мысль, – я нашел ворота в другой мир, – где обретают трехметровые болотные твари». Алексеев тут же отмел эту гипотезу, как антинаучную, попытался встать, но не тут-то было. Болото стремительно засасывало пришельца, стремилось поглотить, словно знало, что он собирается совершить научный прорыв, перевернуть все прежние представления.

С большим трудом утопающий выбрался из трясины, перевернулся на живот и осторожно пополз по липкой грязи, стараясь распределить вес по всей зыбкой поверхности. Перемещаясь таким образом, с великой осторожностью, он смог примерно через час добраться до твердой земли. Здесь доцент долго лежал, стараясь отдышаться. Сумка по-прежнему висела на ремне, перекинутом через плечо, пистолет был зажат в руке, а вот дорогущий прибор, предназначенный для измерения наличия потусторонней энергии, навсегда остался в болоте.

Но пожалеть о своей потере Алексеев толком не успел – внутри его головы вдруг разорвалась бомба. Именно такими были первые ощущения. Из носа водопадом хлынула кровь. Доцент опрокинулся на спину и, едва живой от боли и ужаса, заметил, как болотная грязь, концентрируясь в небольшие плотные комки, всасывается открытой кожей. Он завертелся на земле, не находя себе места от внутренней щекотки. Все органы, словно, гладили и раздражали невидимые ворсинки.

Затем случилось нечто и вовсе невообразимое. Одежда с треском разорвалась по швам, освобождая стремительно растущие конечности. Пораженная внезапным вирусом плоть рвалась наружу. И через мгновение исследователь остался совершенно голым, лишь на земле повсюду валялись изорванные в лоскуты брюки, куртка, рубашка и прочие предметы гардероба. Угол обзора странным образом изменился – расширился и стал стереоскопическим, словно к глазам поднесли крупную линзу. Алексеев шарил по округе нечеловеческим взглядом, еще не понимая, что произошло. К оптическому эффекту, какой создавали новые зрительные органы, сложно было привыкнуть.

Он поднес к глазам руку, и оторопело рассматривал ее в течение нескольких минут. Ладонь превратилась в подобие лягушачьей лапки. Кожа сделалась склизкой и ноздреватой, обрела ярко выраженный зеленоватый оттенок, а между пальцев выросли перепонки.

Он попытался закричать, но из горла вырвался невнятный рев и клокотание.

Мысли в голове путались. Забыв про рюкзак, пистолет и пострадавшие предметы гардероба, незадачливый исследователь ринулся через лес. Его вел инстинкт самосохранения и понимание – необходимо выбраться к людям. Они помогут, они обязательно найдут, как спасти его от этой чудовищной хвори, в мгновение ока поразившей организм…

Следопыт привалился к одной из трех берез, сросшихся стволами. Покуривал махорку. Ждал.

Завидев издалека человека, Алексеев заклокотал, заквохкал – обрадовался, как родному. В том, что у Палыча проснулась совесть, ему почудилось проявление подлинно народного духа. «Доброта у нас в