Это его обескуражило.
— Олег, давайте наконец перейдем на «ты»? Все-таки живем под одной крышей…
«Самое своевременное предложение через полтора-то месяца», — подумал он. Вернее, хотел было подумать. Но не получилось.
Стена между ними рухнула. В один миг. Прежней Светланы — деловой, холодной и непреступной Снежной королевы — больше не было. А может, ее и не существовало вовсе?
Светлана все стояла на краю чаши и, не отрываясь, смотрела на него. Просительно, даже моляще. И у него не осталось сомнений — она видит в нем мужчину. Не подчиненного, не наемного работника, не игрушку для развлечения. Мужчину, и притом мужчину любимого. И все стало просто и ясно. Непонятно, как его могли мучить сомнения.
— Спускайся сюда. — Олег протянул руку. На этот раз он не отругал себя за то, что делает что-то не так. Или несвоевременно. Или не тактично. Он знал, Светлана пойдет за ним. Сделает все, что он скажет. И она пошла. Вернее, спрыгнула вниз, прямо ему в руки. Олег удивился — какая она легкая. Она всегда казалась высокой и крепкой, а потому тяжелой. Он совсем не смутился. Будто задумал все это заранее и тщательно отрепетировал. А вот Светлана, похоже, смутилась. Неловко сжала его плечо. Отвела глаза. Даже слегка задрожала. Олег бережно опустил ее на бетон.
Только тут она заметила, что узор из плиток совсем не тот, какой она хотела. И две тоненькие, идеальной формы брови поднялись. Не рассерженно, удивленно.
— Но это не…
— Знаю, прости за самоволие. Я бы посоветовался, но решение пришлось принимать быстро… — Теперь он все-таки смутился и нес какую-то ерунду, дабы избежать ее гнева. На самом деле он специально заказал эту плитку, поскольку выбранная ею была не к месту. И сейчас пожалел об этом. «И чего ты добился, дурак? Хотел показать, что твое мнение в этом доме что-то значит? Что ты мужчина и поэтому будешь принимать решения? Или просто хотел вытянуть из нее эмоцию, которыми она, как тебе казалось, не богата?»
Светлана вопреки его ожиданиям не рассердилась и не расстроилась.
— Так тоже… мило. Да, мило. И желтый цвет. И это сочетание.
— Ты сейчас очень красивая, — сказал он совершенно искренне. Он поцеловал ее. Прямо там, в пустом бассейне, на бетоне, среди стопок недоуложенной плитки. Она отвечала неуверенно, робко, немного нервно. Но одно казалось несомненным — ей нравилось.
Светлана отстранилась первая. Осторожно отвела его руки, поправила юбку.
— Что-то не так? — забеспокоился он.
Она взглянула на него и вдруг снова бросилась ему на шею.
— Не обращай внимания… Все так… — бормотала Света, покрывая поцелуями его лицо, шею, руки, рабочую футболку. — Живем один раз… И то недолго. Так недолго…
— Ты с ума сошла! — смеясь, сопротивлялся он. — Что ты делаешь? Я ж грязный весь!..
— Мне наплевать…
Они целовались еще и еще, с каждым разом все горячее и дольше.
— Пойдем ко мне! Прямо сейчас!
— Ладно, только, чур, через ванную. А то я и тебя всю уже перемазал…
Войдя в дом, оба уже не замечали ничего вокруг. Не слышали ни телефонных звонков, ни вопросов Наташи об ужине, не видели ее понимающего лица, довольного взгляда Олеси.
И Валентина, наблюдавшего за ними с площадки второго этажа, они тоже не видели.
Глава 15
1970-е — 2000-8 годы
Жиголо из Ферязкино
Когда Светлана Терехова изъявила желание, чтобы Валентин стал ее персональным тренером, он сначала обрадовался. Это было как нельзя кстати, потому что как раз в то время у него на личном фронте случилось, как выражался коллега Ренат, длительное затишье и переизбыток боеприпасов. А Светлана казалась самой что ни на есть подходящей клиенткой.
Но чуть позже, ознакомившись с ее медицинской картой, Валентин пришел в ужас. Она что, свихнулась? С таким диагнозом надо дома в постели лежать. Или, на худой конец, записаться в группу для гипертоников. Какие там у них нагрузки — два прихлопа, три притопа. А эта хочет скакать два раза в неделю по полтора часа. Да она откинет коньки на первом же занятии! А ему отвечай потом…
Однако всего этого сказать он не мог. По крайней мере, в такой грубой форме.
— Знаете, ваша ситуация вызывает у меня опасения, — начал он издалека. — Наш врач должен был порекомендовать вам совсем другую степень нагрузки.
Она сидела напротив и спокойно улыбалась.
— А он и порекомендовал. Но я решила, что со здоровыми людьми мне будет как-то приятнее. Я, видите ли, стремлюсь забыть про свою болезнь и не люблю, когда что-то о ней напоминает. Фитнесом занимаюсь уже давно и нагрузку дозировать умею. И потом, мне сказали, что вы лучший тренер.
Он действительно был лучшим. Молодой, подтянутый, накачанный и почти красивый. Деньжата водятся, чувство юмора присутствует, ухаживать во всех смыслах этого слова умеет. Женщины были от него без ума.
У него даже высшее образование имелось. Правда, не институт физической культуры, куда оказалось не так-то легко поступить юноше с периферии, и даже не педагогический университет, а областной, имени Крупской. Зато корочка есть, и не просто так, какая-то левая, а по специальности.
То, что в дипломе преобладали тройки (четверок было намного меньше, а уж пятерок вообще только две), Валентина тоже не смущало. Он был уверен, что с мозгами у него все в полном порядке. Просто он не любил напрягаться. Зачем пять лет корпеть над учебниками, штудируя какую-нибудь историю педагогики, если это все равно никогда в жизни не пригодится?
Рано узнав жизнь, и не с лучшей ее стороны, Валентин давно сделал для себя вывод: если у человека есть голова на плечах, он по-любому не пропадет. Много есть в жизни способов…
И он не пропал. После вуза окончил массажные курсы, завел нужные знакомства и сумел неплохо устроиться. Большинство его однокашников, точнее однокашниц, поскольку вместе с ним учились все больше девчонки, теперь преподавали физкультуру в школах или пахали тренерами в спортивных секциях. А он сделался одним из ведущих фитнес-инструкторов в престижном, или, как сейчас принято говорить, элитном клубе «Магнолия». Жаль, мама до этого не дожила, а то порадовалась бы за единственного сыночка.
Валентин родился в маленькой деревеньке Тверской области со смешным названием Ферязкино. И фамилия у него была смешная — Барчуков, в школе вечно Барсуком дразнили. Фамилия досталась от отца, которого он почти не помнил — тот по пьяному делу уснул в сугробе, когда маленькому Вале едва исполнилось три года.
Мать второй раз замуж так и не вышла. Хотя и сватались — женщина она была видная, здоровая и работящая. После смерти мужа всю свою любовь Мария перенесла на сына. Круглый год по восемнадцать часов в сутки гнула спину в совхозе и дома, только чтобы Валюшка ни в чем не знал нужды. И сын принимал это как должное. Он любил и жалел мать, но ему и в голову никогда не приходило, что может быть по-другому, что он мог бы отказать себе в чем-то или помочь. Он жил в свое удовольствие. Летом купался и гонял в футбол с приятелями, а зимой катался с ледяных гор или целыми днями смотрел телевизор.
Именно благодаря телевизору он узнал, что существует иной мир, так непохожий на убогое существование в родной деревне. Большие города с высотными домами, автомобилями, ресторанами и шикарно одетыми людьми так и манили к себе ярким огнями. Валька понял: нужно любой ценой вырваться из ферязкинского захолустья и переехать хотя бы в Тверь. А еще лучше — в Ленинград или даже в Москву.
