Дэну становилось смешно. Эх, интересная штука — жизнь. Познакомились за тридевять земель и оказались соседями… Ему до сих пор нравилось думать о том, что сказала бы Элеонора, узнай она, кто он на самом деле. Наверное, умерла бы на месте от счастья… А вот Тане, похоже, это было бы совершенно безразлично.
Здесь, на даче, они много времени проводили вместе.
Работали бок о бок, гуляли по вечерам, разговаривали. Денис с удивлением отмечал, что Танечка совсем не такое восторженное и наивное существо, как ему показалось сначала. Они говорили обо всем на свете: о жизни, о судьбе, о людях, о политике, об искусстве — и ее представления совсем не выглядели инфантильными, наоборот, девушка рассуждала зрело, а говорила остроумно и красиво. Разве что иногда излишне красиво и витиевато. Нередко в ее образах и аллегориях трудно было разобраться, и Дэн не всегда был уверен, что правильно понимает Таню, приходилось возвращаться к сказанному, разбираться, уточнять. Но это казалось мелочью. В целом ему все больше нравилось общаться с ней. Пожалуй, ни с кем из женщин не было так интересно, если не считать Беллу.
Никаких попыток к сближению Дэн больше не делал, и обоих это вполне устраивало. Танечка все еще продолжала сохнуть по своему «герою романа», хотя наотрез отказывалась что-либо рассказать о нем. Обо всем остальном она говорила более охотно, рассказывала о прошлом, о детстве и юности, о несчастной первой любви к сокурснику, который подло использовал ее чувства, и о том, как впервые открыла для себя музыку благодаря увиденному по телевизору фильму.
Денис в своих экскурсах в прошлое был гораздо более сдержан и осторожен. Очень тщательно продумывал каждое слово и вообще старался по возможности избегать щекотливых тем. Рассуждать о смысле бытия или делиться впечатлениями от телесериала «Мастер и Маргарита» и было куда безопаснее.
Словом, общение с Таней увлекало настолько, что Дэн даже ни разу за две недели не покинул дачи. Теоретически сделать это было несложно: придумал повод, поймал на шоссе попутку — и через полчаса, максимум час, ты в Москве. И можно вернуться к вечеру или на другой день. А можно и вообще не возвращаться… Но он отчего-то не уезжал. Сам не знал почему.
Однажды, когда Дэн, долбая себя молотком по пальцам, пытался соорудить из прогнивших обрезков досок подобие столика под яблоней, в кармане джинсов завибрировал мобильный. Звонила Лола, которая тут же принялась выговаривать ему за то, что он совсем пропал, заработался и забыл о ней. А это, между прочим, очень рискованно. Буквально вчера ее руки попросил известный музыкальный продюсер, так что, если Денис и дальше будет появляться так редко…
— Что же, я очень рад за тебя! — не дослушав, заявил он. — От всей души желаю тебе счастья. Совет да любовь, и все такое прочее.
— Ты обиделся, — обрадовалась Лола, как всегда то ли задавая вопрос, то ли констатируя факт. — Ревнуешь?
— Нисколько, — абсолютно честно заверил Дэн. — Мне действительно очень приятно, что у тебя все так удачно складывается. На свадьбу, надеюсь, пригласишь? А до этого, не волнуйся, я тебя беспокоить не буду. Понимаю, какой это важный момент, сколько хлопот предстоит. Тебе, конечно, будет не до меня.
Что именно вдруг потянуло его за язык, Денис и сам не знал. Раньше он вроде бы дорожил Лолой, его привлекала и ее стильность, и ее жизненная энергия, и ее безудержная сексуальность. Последнее — особенно сильно. Но здесь, на даче, в этой абсурдной до идиотизма обстановке, все воспринималось как-то по-другому. И Дэн не сомневался — когда он вернется к «нормальной жизни», то при желании найдет себе хоть десяток таких Лол. Осталось только вернуться.
— С кем это ты разговариваешь? — вывел его из задумчивости голос Элеоноры Виссарионовны. Похоже, этой даме даже в голову не могло прийти, что ее вопрос бестактен.
— Двоюродная сестра звонила, замуж выходит, — привычно соврал он.
— Хорошо! — от души порадовалась кандидатка в тещи. — На украинских свадьбах всегда так весело! Гопака пляшут, песни поют, поросенка едят, горилка рекой льется…
Представив себе на миг гламурную Лолу, пляшущую гопака в венке с лентами, а рядом ее продюсера в вышитой рубахе и шароварах, Денис не смог удержаться от улыбки, которую Элеонора приняла исключительно на свой счет, насупилась и принялась инспектировать его работу.
— Это все, что ты сделал? Ну ты даешь! Хоть бы гвоздь, что ли, взял побольше, а то все на соплях держится, и сколочено кое-как, вкривь да вкось. Ладно, бросай этот стол, надо срочно помочь Татьяне стерилизовать банки.
Уточнять, почему это нужно так срочно, если до сбора урожая еще месяца два-три, Дэн не стал. С удовольствием бросил молоток и отправился на террасу.
Танечка кипятила крышки и выглядела такой же несчастной, как в то утро, когда ее мать неожиданно нагрянула в Кузьминки.
— Что с тобой? — поинтересовался он.
— Все в порядке, просто устала, — отмахнулась Таня. — Будь добр, сходи, пожалуйста, в сарай и сними с верхних полок все трехлитровые банки. Хотя и маленькие, наверное, тоже…
— Скажи, неужели тебе нравится все это? — не выдержал он.
— Что — это?
— Ну, такая жизнь? Это прозябание. С этими банками, заборами, грядками, комарами… Тебе не хочется в ресторан, в клуб, в театр? Где комфорт, где красивые люди, интересные события? Я бы умер от такой жизни, как у тебя!
Она внимательно посмотрела на него.
— Ну, положим, театра мне более чем хватает. А у тебя что, другая жизнь, да? Ты каждый день веселишься на балах и ешь паштет из гусиной печенки, как он там называется? У вас на Украине как-то иначе?
Ему показалось, что он ее обидел. И решил, что хватит. Пора заканчивать эту канитель, в которую превратилась их с Олегом игра. И сделать это нужно прямо сейчас. Прямо в данную минуту позвать ее за себя замуж.
«А дальше что? — пронеслось вдруг в сознании. — Ну, хорошо, я выиграю спор, но придется ведь и правда жениться на Танечке… Впрочем, ну и что? Танечка меня не раздражает, более того — она мне нравится. Конечно, первое время будут сложности в интимной сфере, уж очень она неопытна и зажата… Но с этим я справлюсь. И все остальные проблемы, включая разлюбезную тещу, тоже решим. Ну а если нет — разводов в нашей стране еще никто не отменял».
— Выходи за меня замуж, и все будет по-другому, — произнес он вслух. — Я изменю всю твою жизнь, это я обещаю.
Сказал — и на душе тотчас стало легче. Как это говорят, камень свалился? Тот самый случай.
Таня отложила крышки. Затем взяла полотенце и тщательно принялась вытирать руки, хотя они, как заметил Денис, были абсолютно сухими.
— Дэн, это так сомнительно…
— Почему? — он настолько не ожидал отказа, что просто оторопел.
— Я не верю.
— Таня, неужели ты и впрямь думаешь, что я покушаюсь на вашу квартиру в «хрущо»… — начал он, но девушка не дала ему договорить.
— Нет, Денис, ты не понимаешь, я сейчас не о том! Я не тебе не верю, я не верю в то, что после свадьбы моя жизнь превратится в сказку. Наверняка все будет так же, как было. Короткий праздник — а потом будни, будни, будни. Я уж столько раз видела это у своих подруг…
— Но при чем тут…
— Подожди, пожалуйста, я не договорила. Знаешь, я люблю вечера и ненавижу дни. Сказать, почему? Вечером мечтать легче. А дневной свет безжалостен. Он не запрещает мечтать, но делает твои сокровенные желания обыденными, мелкими, смешными. Ты просыпаешься утром и думаешь: «А что это я вчера себе нафантазировала?» Ты кажешься себе смешной и беззащитной. А вечером я снова надеваю красивое длинное платье, беру скрипку и превращаюсь в… Просто превращаюсь. Понимаешь?
Он покачал головой. О чем это она? К чему? Зачем?
— Однажды в школьные каникулы наш театр поставил музыкальную сказку для детей, — продолжала
