поколотить кого-либо из тех, кто послабее его, чтобы завладеть чем-то ему понравившимся, то я отвечу утвердительно. В школе у нас — добрая дюжина детей, чьи отцы или родители, в целом, уже находились в весьма щекотливых взаимоотношениях с законом. Поэтому следует признать, что в таком окружении их восприятие добра и зла не всегда соответствует нашим. Очень трудно убедить парнишку, что его отец или мать поступают нечестно. Вот так-то и появляются поколения преступников! Что до юного Сида, то я не знал его до того, как был осужден его отец, но зато впоследствии слишком часто слышал от него: 'Вот выйдет из тюрьмы отец…' Был ли вправе я или кто-то из моих коллег, обманывать его?
— О, эту проблему я знаю, — угрюмо буркнул Гипдеон.
— Уверен в этом, — ответил учитель, — и очень бы хотел быть вам в чем-нибудь полезным. Меня лично беспокоит миссис Бенсон. Вот её ситуация представляется мне трагической — с двумя детьми на руках, особенно в том что касается столь хорошо воспитанной малышки Лизы. Как, кстати, поживает миссис Бенсон?
— Сдается мне, что она просто физически рухнет, если мы в самое ближайшее время не сцапаем этого Бенсона… Но мы все равно добьемся своего, мистер Томас. И спасибо за то, что вы мне изложили свою точку зрения.
После ухода Гидеона и семейного обеда у Руби сложилось впечатление, что её сын весь вечер не спускал с неё глаз. Он следил за ней рысиным взглядом, будто подстерегал каждый её маленький жест. Чувство, разумеется, не из приятных…
И ребенок трижды интересовался, не болит ли у матери голова.
Ей и впрямь было очень плохо, но она всякий раз ограничивалась тем, что отвечела: 'Бывало и похуже', в ожидании, что вскоре останется наедине с перспективой провести ещё одну бессонную ночь.
Глава 20 НОЧЬ
Наступил вечер. Часы показывали полвосьмого. Кварталы восточного Лондона уже погрузились почти в беспросветную темень. Но это спокойствие, равно как и наступившая тишина, носили тот необычный и беспокойный характер, который предшествует крупным операциям полиции. Личный состав участков был усилен до максимума, а блюстители порядка собирались самым тщательным образом прочесать сектор.
В этом многолюдном уголке Лондона все знали об истории Бенсона, его жене и Артуре Смолле, как и о побеге юного Сида. Было известно, что беглец, не колеблясь ни секунды, пойдет на убийство, защищая свою шкуру, и что он попытается также разделаться со своей женой.
Полицейские прибывали отовсюду — из других участков, из Скотленд-Ярда, из окрестностей Лондона, двигались на чем угодно — на машинах, велосипедах, автобусах и даже в «воронках». Молчаливые группы на перекрестках наблюдали за этими перемещениями, но общественное мнение было на стороне полицейских и никто не рискнул освистать их или как-то оскорбить.
В то время, как полисмены приступали к этой обширной операции, действуя спокойно и методично, сам квартал был на удивление пустынен. И если район прочесывания кишел констеблями, то всюду, на других участках Лондона, ощущалась нехватка кадров, и преступный люд мог только благословлять небо за то, что им представилась столь благоприятная возможность порезвиться. В эту ночь можно было спокойно «работать» во всех других кварталах столицы. Гидеон понимал, что утренняя сводка завтра будет исключительно богата на преступные деяния, но был бессилен как-то исправить положение. В эту ночь лишь одно имело значение: арестовать Бенсона.
Еще раз провели обыск у Чарли Малливера — опять безрезультатно.
Искали всюду — на набережных, в складах, на кораблях и на судах, стоявших под разгрузкой в заливах, на баржах и лихтерах, в портовых доках, на фабриках, в пустых домах и развалившихся зданиях. Обшаривали буквально все уголки.
В штаб-квартире подразделения «Джи-5» вывесили гигантский план всего района его компетенции. Гидеон, которому помогали суперинтендент Симпсон и старший инспектор Трэберт, следили по карте за продвижением своих подчиненных. Начали с того, что весь сектор операции перекрыли, выставив вдоль набережных и основных транспортных каналавх патрульные заграждения, продублированные на некотором от них расстоянии вторыми заслонами. Последние охватили даже и другую сторону реки. Учитывая, что Бенсон мог попытаться ускользнуть на лодке, привели в состояние боеготовности речную полицию.
Отовсюду в Центр поступали донесения — по телефону, радио, с помощью посыльных, и на карте маленькими цветными флажками отмечали продвижение полицейских нарядов.
Гидеон молча разжег свои большую трубку из вишневого дерева и взглянул на суперинтендента, который в этот момент втыкал очередной зеленый флажок близ одного из складов.
— Где они сейчас находятся?
— Группа 'Юг 22' только что вышла к Рам Корнер.
Гидеон задумчиво покачал головой. Итак, добрались до самого нервного узла сектора.
Не столь уж далеко от места развертывавшейся полицейской операции Мэри, лежа в кровати, с навернувшимися на глаза слезами думала о своем брошенном в тюрьму брате. В двух-трех километрах от описываемых событий молодая и весьма привлекательная вдовушка мистера Эдмундсана изучала рекламные проспекты одного из туристских агентств, грациозно склонив над ними свое обаятельное личико, обрамленное двумя замечательными бриллиантовыми сережками — подарок, сделанный ей сегодня в послеобеденное время. В квартире, которую он делил с овдовевшей матерью, курил инспектор Каммингс, целиком уйдя в размышление насчет личности Эллиота, бывшего директора предприятий Эдмундсана. В другом конце Лондона Эббот тоже не спал, внутренне все ещё терзаясь угрызениями совести, несмотря на полученное от миссис Бенсон письмо, в котором она благодарила его за спасение зрения своего друга. Еще в одном районе Лондона спал на больничной койке Артул Смолл с перевязкой на глазу. Чуть далее два ворюги, обчистившие банк Келли, поднимали половицу у себя в комнате, чтобы достать из тайника несколько из припрятанных туда купюр. Метрах в трехстах-четырехстах от них старший инспектор Леметр под градом едких сарказмов своей прелестной жены-блондинки мечтал только об одном: отдать сейчас все на свете, чтобы иметь возможность оказаться в этот момент при исполнении служебных обязанностей рядом с Гидеоном.
Еще немного подальше семь из девяти убежавших из Милуэйз преступников, схваченных к этому часу полицией, мирно посапывали в своих камерах. В Ярде диспетчерская походила на растревоженный улей. В кабинете Гидеона восседал капрал Джефферсон и готовил сводку происшествий для доклада утром шефу. В Харлингэм Кейт Гидеон мучилась бессоницей и, вздыхая, поглядывала на настенные часы, в то время как её дети спокойно спали в своих кроватях.
Руби Бенсон все ещё не ложилась, так как опасалась той тревоги и беспокойства, которые охватывали её по ночам. Сын, она уж и не знала, что за неожиданная и трогательная забота обуяла вдруг его — положил на ночной столик так, чтобы их было хорошо видно, две белые таблетки аспирина…
Бенсон и Фредди тоже не смыкали глаз.
Фредди Тисдейл, стоя у стены около слухового окна комнатушки, служившей им убежищем, тщательно просматривал улочку, выводившую на набережную. Время от времени его сменял Бенсон, но ни тот, ни другой ни на мгновение ока не упускали из виду одно из окошек отеля Малливера. Так, в бдении, прошли два часа, как неожиданно в нем появился обусловенный сигнал — зажженная свеча. Он означал, что полиция закончила обыск притона и удалилась.
Иными словами: знак окончания состояния тревоги!
Но нет, для них она, отнюдь не прекратилась! Бенсон и Тисдейл ничего друг другу не говорили, но оба что-то чувствовали звериным чутьем. Слишком много было кругом моторов на ходу, треска мотоциклов, шума от шагов. Должно быть, их действительно было немало… И тут Бенсон заметил компактный наряд полиции, пересекавший улицу справа, а Тисдейл одновременно обнаружил вторую группу, разместившуюся слева, с другой стороны. Затем они услышали, как полисмены начали обследовать соседнее складское помещение.
Бенсон внезапно бросился к лестнице и слетел по ней вниз. Отвинтив металлическую затычку у
