Его лихорадило.
— Не надо.
— Раньше ты держала дистанцию. Помнишь, сколько раз я пробовал тебе все объяснить…
— Не надо.
— Ты меня отталкивала. Держись подальше, говорила. Помнишь?
— Не надо.
— Хочешь, чтобы я молчал?
— Ты будешь грубым? — спросила я.
— Если хочешь.
Артур положил мне руку на бедро, потом переместил ее на внутреннюю сторону, провел пальцами по джинсовому шву в промежности.
— Хочу.
Я жаждала наказания. Меня не устроит нежный джентльменский секс, нет, только не сейчас. Я целый год шла к тому, чтобы получить по заслугам, шла к боли, которая была одно время частью моей жизни. Таня не смогла бы мне помочь. Наверное, о боли я и думала, когда отстаивал свое право на общении с другими людьми. О том, что кто-то из них ударит меня, чтобы научить причинам и следствиям. Если ты глуп — расплачивайся.
Если на мне есть вина за то, что произошло, я должна пройти через боль снова. Без этого мне не будет покоя.
Артур сжал мою левую грудь. Я вскрикнула.
Глава двадцать вторая
— Ты не рассказываешь о Лене.
— Зачем?
— Вы не общаетесь? Разошлись?
— Это ни к чему… говорить.
— Мне надо знать.
Артур молча гладил мою спину, водя пальцами по впадине позвоночника. Я положила голову на сложенные перед собой руки. Я была голой, за исключением темных очков. Единственное условие, которое я поставила Артуру — не прикасаться к ним.
— Лена сейчас у себя дома.
— Значит…
— Ничего не значит, — сказал Артур. — Мы встречаемся. И год назад встречались.
Я ждала такого ответа, поэтому не испытала особенных эмоций.
Расслабившись после полутора часов дикой схватки, я расслабилась и плавала точно в тумане. Я не решила, как буду реагировать на факты, которые стремилась узнать.
— И что она? Лучше меня?
— Обязательно надо сравнивать?
— Просто так. Мне любопытно. Ты также трахаешься с ней? Ты бьешь ее?
Артур сидел сзади, между моих раздвинутых ног и касался их коленями, устроившись по-турецки. После нового вопроса он закурил. В поле зрения у меня появилась сигарета. Он разжег две.
Не забывая делать вид, что я ничего не вижу, я нащупала сигарету пальцами правой руки и взяла ее. Из пустоты выскользнула пепельница. Артур сел на прежнее место. Я согнула ноги и прикоснулась к его плечам пятками.
— Мы познакомились в книжном магазине. Как с тобой. Помнишь?
— Да. И что же она там искала?
— Книгу по русской живописи девятнадцатого века. С иллюстрациями.
— И ты ей помог найти?
— Нет. Просто Лена наступила мне на ногу возле кассы, каблуком.
Извинилась. Мы стали говорить. А потом вышли из магазина вдвоем.
Прогулялись. Я не особенно настаивал на том, чтобы продолжить знакомство, просто мне нечего было делать в тот момент. Ну, мы и гуляли, потом обменялись телефонами.
— Когда ты затащил ее в постель?
— Через полторы недели. У нее дома. Вообще, она была как бревно, стоило труда ее расшевелить.
Я приподнялась на локтях, чувствуя боль во всем теле. Представляю, что значит в его понимании «расшевелить». Я сбросила пепел, поглядела на половину сигареты. За моей спиной Артур выпускал дым в потолок.
Я не знала, как много на моем теле ссадин и синяков. Это не имело значения. Я сама шла к этому и не в праве перекладывать ответственность на другого. Артур сделал большой засос у меня между лопаток и оставил укус на плече. Мои новые приобретения мне нравились — в этом была единственная правда.
Сейчас его свободная рука мяла и гладила мои ягодицы. Я понемногу возбуждалась, теряя контроль над собой. Я еще не получила сполна, не распробовала толком свои новые ощущения. Меня распирало от желания.
— Ты бил ее?
— Нет. Первые разы. Но она сама попросила.
— Сама?
— Примерно как ты.
Я вспомнила, как все начиналось полтора часа назад. Мне было и страшно, и приятно. Наверное, такой меня сделал плен, двадцатидневное заточение, во время которого что-то сдвинулось внутри моего тела. Во мраке, куда не добирался разум, зашевелись призраки, о которых я не подозревала, — мои настоящие склонности, стремления, мечты. Я получила сполна. Артур стал моим экзекутором. То, как поступил со мной человек, которого раньше я ни за что не подпустила бы к телу, было достаточным наказанием за прошлое.
Я хотела продолжать исследовать ту землю, в которую попала случайным образом. Мне важно знать, что там, в конце дороги, идущей через сумрак.
Могу ли я теперь воспринимать секс без боли? Однажды Таня сказала, что не всегда знает, кто находится перед ней. Я поняла, что не знаю в эту минут, кто я… Таня права.
Мое тело — глубокая темная шахта, на дне которой царит тьма. Даже мне неизвестно, что в этой тьме может скрываться. Может быть, Артур сумеет спуститься в этот колодец и скажет, что там…
— Я просила, да.
— Тебе понравилось?
— Да.
Я перевернулась набок, бросила окурок в пепельницу. Мне казалось, что мы общаемся во сне, и ничего этого нет.
— Как ты себя чувствовал, когда занимался любовью со слепой? Только честно.
— Не знаю. Как в любой другой раз… Мне все равно, слепая ты, или нет.
Артур налил мне вина и протянул бокал. Я села, морщась от боли, и сделала пару глотков, несмотря на изжогу.
— Но разве это не добавляет ощущения власти?
— Нет.
Я смотрела на него из той зоны в моем мозгу, которая заменила мне настоящее зрение, и не верила ему.
Многое из того, что Артур напускал на себя, пытаясь казаться джентльменом, исчезло. Теперь в его лице было больше правды. За прежней, порядком потрескавшейся маской прятался другой человек. Тот,
