да, я все понимаю.
Он еще несколько раз согласился с чем-то, потом, не прощаясь, почти бросил трубку на рычаг.
— Опять что-то не поделили, — шепотом прокомментировал Михаил Михайлович.
— У вас много работы. Не будем вам мешать. До свидания. — Дронго направился к двери.
— До свидания, — поспешно произнес Зинков. Остальные просто кивнули на прощание.
— А насчет «способов проникновения» мы с вами еще поговорим, Григорьев, — грозно сказал на прощание Михаил Михайлович, выходя следом за Дронго. Пока они не покинули здание, он хранил молчание.
— Мне кажется, что вы хотели задать им еще несколько вопросов, — сказал Михаил Михайлович.
— Хотел, — согласился Дронго, — но не стал. У вас есть какие-то свои проблемы, а я не люблю мешать людям, когда они заняты делом.
— Понятно, — вздохнул Сыркин. — Вы думаете, все-таки виноват Павел?
— Вы меня неправильно поняли, — улыбнулся Дронго, — просто свои вопросы я задам позже, когда узнаю больше подробностей. — Куда сейчас? Вас еще что-нибудь интересует?
— Да, если можно. Я хотел бы познакомиться с Еленой Витальевной. И с остальными сотрудниками, которые находились в тот вечер на территории института.
Когда они вошли в основное здание, к Михаилу Михайловичу подбежал невысокий крепыш лет тридцати пяти. Явно не красавец. Нос короткий и приплюснутый, торчащие уши, прижатые к круглой, низко стриженной голове.
— Вас срочно ищут из прокуратуры. Климов два раза звонил, — сказал он, обращаясь к Сыркину.
Тот кивнул, торопясь к лифту. На ходу обернулся к Дронго.
— Быстрее, — попросил он.
— Это был Носов? — спросил Дронго.
— Он самый, мой помощник. Бывший десантник, спецназовец. Неплохой парень. Туговато соображает после контузии, но парень надежный.
— Контуженый, говорите? — переспросил Дронго.
— Думаете, маньяк? — вдруг мрачно спросил Сыркин, нажимая кнопку четвертого этажа. Створки кабины лифта захлопнулись. Они поднимались наверх.
— Я ничего не думаю. Просто уточнил, он контуженый?
— Да, был легко контужен. В Приднестровье. У них в военной части взорвалась граната. Двое погибли, трое были ранены. Виновных так и не нашли. Ну а его после госпиталя комиссовали.
— И с тех пор он работает у вас?
— Нет, к нам пришел не сразу. Сначала работал в какой-то охранной фирме. Потом я взял его сюда. Он мой помощник и заодно нечто вроде завхоза. Все хозяйство лежит на нем. — Створки лифта открылись на четвертом этаже, и они вышли. Сыркин поспешил к своему кабинету. Достал ключи, открыл дверь, вошел в кабинет и сразу же направился к телефону, номер оказался занятым. Только с третьего раза он дозвонился до следователя.
— Добрый день, — поздоровался Михаил Михайлович, — вы просили срочно позвонить.
— Да. Вы можете срочно найти вашего эксперта? — услышал Дронго голос следователя.
— Какого эксперта?..
— Вы знаете, какого, — раздраженно сказал Климов, — нам он срочно нужен.
— Зачем? — спросил Сыркин, подмигнув стоявшему рядом Дронго.
— Так вы можете его срочно найти?
— Думаю, что смогу. А зачем все-таки он вам нужен?
— Где он находится? На территории института? — Следователь явно игнорировал вопросы Михаила Михайловича.
— Он в моем кабинете, — наконец проговорил Михаил Михайлович.
— Передайте ему трубку, — попросил Климов. Сыркин взглянул на Дронго, передавая ему трубку.
— Добрый день, — услышал Дронго приглушенный голос Климова. — Не думал, что сегодня еще раз буду с вами разговаривать. Мне кажется, что вы были правы в некоторых своих предположениях.
— Что произошло?
— Мне полчаса назад передали, что Павел Мовчан пытался покончить жизнь самоубийством. Подробностей я не знаю, но он, кажется, хотел размозжить себе голову.
— Я же вам говорил, что его нужно перевести в одиночную камеру, — раздраженно напомнил Дронго.
— Уже перевели. Не нужно считать свое мнение истиной в последней инстанции. Но, если у вас появятся еще какие-нибудь светлые идеи, высказывайте, пожалуйста, их мне, а не Левитину. Думаю, вы меня понимаете?
Дронго положил трубку и посмотрел на телефонный аппарат, словно ожидая еще одного звонка. Затем сказал Сыркину:
— Мне кажется, что ваше преступление оказалось совсем не таким сложным, каким вы его считали.
— Вы сумели раскрыть преступление? — обрадовался Михаил Михайлович. — Вам удалось найти убийцу?
— Вы меня не поняли. Оно не просто сложное. Судя по всему, это будет самая загадочная история в моей жизни. И знайте — я не успокоюсь, пока не найду убийцу.
Глава 7
Этот кабинет отличался от всех, которые Дронго до сих пор видел в институте. Здесь было чисто, просторно, комфортно и безжизненно неуютно. Он мог принадлежать любому безликому мужчине, но в действительности это был кабинет известного ученого, профессора Моисеевой.
Здесь все было подчинено работе. На подоконниках не было цветов, на стенах — ни единой картины. На столе, кроме обычного канцелярского набора отечественного производства, лежала лишь стопка бумаг и несколько обычных канцелярских конвертов. И больше ничего, что свидетельствовало бы о характере заместителя директора или ее пристрастиях.
Моисеева была высокого роста, ее строгий костюм состоял из темной юбки, такого же цвета пиджака и светлой блузки. Никаких украшений или косметики. Лишь слабый запах лаванды как бы являлся данью женскому естеству хозяйки кабинета. У профессора Моисеевой были довольно правильные черты лица, немного удлиненный нос, не портивший общей симметрии, припухшие веки и чуть одутловатые щеки.
Безжизненно строгие глаза выдавали в ней одинокую женщину, потерявшую шанс найти себе пару. Она приняла Дронго, стоя у дверей, в точном соответствии с этикетом, по-мужски крепко пожала руку и указала на два кресла, стоявших в углу кабинета. Сыркину она просто кивнула, для нее заместитель директора по режиму и хозяйству был почти что завхоз. Все, что не касалось работы, Моисееву абсолютно не интересовало.
— Сергей Алексеевич вчера говорил мне про вас, — сказала Моисеева, доставая сигареты. — Он считает вас лучшим экспертом-аналитиком. Я, правда, не знаю, как к вам обращаться. Дронго — слишком фамильярно. Может быть, по имени-отчеству.
— Называйте меня Дронго, я уже привык.
— Как хотите. Скажите, а чем я, собственно, могу вам помочь?
— Вы занимаете угловой кабинет, обращенный окнами и на проходную, и на здание, где было совершено убийство. В тот вечер вы работали в своем кабинете. Я понимаю, что мой вопрос несколько стандартен, вас об этом уже неоднократно спрашивали. Но, возможно, вы вспомните какие-то детали? Мне важно знать все.
— Нет, я ничего не забыла, — с ходу ответила Моисеева. — И никого не видела. У меня нет привычки смотреть в окно во время работы, — строго добавила она.
Дронго едва заметно улыбнулся. Трудно было представить себе эту даму, праздно глядящей в
