Дронго воздвиг в своем воображении.
Из современной музыки любил классический джаз и классический же рок-н-ролл. Все последующие изыскания в этих областях ему не очень нравились, он любил Гершвина гораздо больше, чем его наследников и подражателей.
Дверь открылась, и в кабинет вошел человек. Дронго открыл глаза. Он не вздрогнул, увидев его лицо. Он был готов увидеть именно его. С той самой минуты, когда Александр Михайлович в Париже рассказал ему о готовящемся аукционе, Дронго знал, что реальными претендентами на победу будут не компании, представленные в официальных заявках, и даже не президенты компаний, которые традиционно пользовались популярностью и чьи рейтинги неизменно отражали их политический вес в обществе. На самом деле в аукционе должны были сойтись интересы двух «супертяжеловесов». Один из которых был первым вице-премьером правительства, поддерживающим компанию Александра Михайловича, а второй… Второй находился сейчас в комнате и, пройдя к креслу, стоявшему напротив, уселся в него, коротко кивнув Дронго в знак приветствия, словно находился на деловом совещании, а не сидел в обществе пленника, прикованного наручниками к подлокотнику.
— Добрый вечер, — отрывисто сказал вошедший.
— Скорее уже ночь, — уточнил Дронго. Хозяин усмехнулся. Он оценил самообладание пленника. Ему понравилась первая фраза Дронго.
— Вы, очевидно, знаете меня? — спросил он.
— Знаю. Ваши фотографии не сходят с первых полос журналов и газет, не говоря уже про телевидение.
— Очень хорошо. Значит, мы будем говорить более предметно. Вы, наверное, догадываетесь, почему вас… э… попросили сюда приехать.
— Попросили? — иронично переспросил Дронго. — Впрочем, если это сейчас так называется, то тогда вы правы.
— Я не собираюсь с вами дискутировать. Если вам не нравится слово «попросили», замените его на «пригласили». Суть дела не меняется. Признаюсь, я давно хотел с вами познакомиться. Много о вас слышал. Говорят, что вы специалист по решению самых головоломных задач специфического свойства.
Дронго промолчал. Такая фраза звучала почти комплиментом. Соглашаться было нескромно, отрицать вообще глупо, поэтому он промолчал.
— Я с самого начала подозревал, что Александр Михайлович придумает какой-нибудь ход, но, признаюсь, не думал, что он найдет и пригласит именно такого специалиста, как вы. Сильный ход. Его невозможно было просчитать. И нужно сказать, вы сразу же развили бешеную активность. Но не учли двух обстоятельств. Во-первых, мы предусмотрели практически все варианты решения нашей проблемы. Во- вторых, мы наняли специалиста, который, смею надеяться, не только ни в чем вам не уступает, но и в чем- то превосходит. Превзошел — пока что.
— Уорд Хеккет, — сказал Дронго, — я должен был догадаться, что только вы можете его купить и пригласить для решения задачи столь «специфического свойства», — не удержавшись, процитировал он собеседника.
Тот улыбнулся. Очевидно, он ценил в людях чувство юмора. Тем более в такой ситуации. Подсознательно Дронго выбрал самый удачный тон и линию поведения — не стал оправдываться, чем невольно вызвал симпатию сидящего противника.
— Мне говорили, что он лучший в Европе специалист, — кивнул хозяин дома, — однако, судя по вашей активности, вы решили доказать, что можете с ним потягаться. Но вы не учитываете, что он сражается против вас не в одиночку. А когда мы вместе… Неужели я должен объяснять вам, что у вас нет шансов? Ни единого. Вообще — никакой надежды.
— Тогда почему вы так беспокоитесь? — спросил Дронго. — Или ваши наручники — свидетельство справедливости ваших слов? По-моему, вы все-таки опасаетесь, если решились на похищение. Я сразу понял, что только вы могли так четко и быстро вычислить, где именно я живу, организовать похищение и привезти меня сюда. Однако вы зря теряете время. Вам следовало меня сразу убить, и проблем бы поубавилось.
— Вы меня не поняли, — широко улыбнулся хозяин дома и, поднявшись, подошел к двери. Очевидно, за дверью находился тот самый громила, который руководил операцией похищения. Войдя в комнату, он подошел к Дронго, вопросительно глядя на вставшего рядом хозяина дома.
— Да, да, — кивнул тот, — снимайте. Дронго с некоторым удивлением наблюдал, как с него снимают наручники. После чего громила еще раз посмотрел на своего хозяина и, дождавшись взмаха его руки, вышел из комнаты, не забыв прихватить обе пары наручников. Дронго растер затекшие руки.
— Надеюсь, вы человек благоразумный, — улыбнулся еще раз хозяин дома, усаживаясь в — свое кресло, — я только хотел вам показать, что вас привезли сюда для беседы со мной. Исключительно для беседы. Мне хотелось прояснить ситуацию, чтобы вы поняли реальное положение вещей.
— Я не совсем вас понял.
— Как я вам сказал, у вас нет шансов на успех. Даже минимальных. Так стоит ли продолжать ненужную игру? Вы даете иллюзорные надежды Александру Михайловичу и его покровителю на иное решение вопроса по аукциону. Зачем продолжать нервировать всех, в том числе, не скрою, и нас. Не лучше ли признать свое поражение и благоразумно отказаться от попыток изменить уже предопределенное решение по аукциону. Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. Аукцион все равно выиграет наша компания. Вы только потеряете время, заимеете кучу неприятностей и испытаете горечь разочарования от поражения. Я предлагаю заменить все это работой на нашу компанию. Разумеется, не сейчас. Вы испытываете моральное неудобство от факта перехода к нам. Это надо пережить. Но в следующий четверг уже состоится аукцион, результаты которого, повторяю, предрешены. После этого вы можете уже с чистой совестью работать на нашу компанию. Насколько я понял, никаких других обязательств у вас нет? Вы работаете за хороший гонорар, и я уверен, что мы можем договориться по этому пункту. Или вы испытываете особую любовь именно к компании Александра Михайловича?
Дронго расхохотался. Ему нравился стиль общения противника. Ему был даже симпатичен хозяин дома, так легко и спокойно говоривший О самых сложных вещах. Кажется, собеседники испытывали, вопреки ситуации, нечто, похожее на взаимную симпатию.
— Я не испытываю никаких чувств ни к одной из компаний, — ответил Дронго, — я вообще не люблю вмешиваться в подобные истории. Занимаюсь чисто криминальными аспектами.
— Ну и продолжали бы в том же духе, — улыбнулся хозяин дома. — Зачем вы полезли в это противостояние? Вы ведь уже поняли, что речь идет не об обычном убийстве. Конечно, жаль девушку, говорят, она была даже красивой, но согласитесь, что это всего-навсего способ достижения цели. Как цинично это ни звучит. Многие люди были заинтересованы в том, чтобы остановить Александра Михайловича любой ценой.
— Что я должен делать? — спросил Дронго.
— Для начала прекратить свое расследование. Оно все равно не имеет никаких шансов на успех. Отдохните дома до следующего четверга. Если вам скучно оставаться в Москве, можете уехать куда вам только заблагорассудится. На Сейшелы, на Багамы, хоть в Антарктиду. После вашего возвращения мы поговорим более предметно. Кстати, отдых мы вам оплатим. По высшему разряду.
— Ну да, конечно. Сумма контракта по аукциону несколько миллиардов долларов, — вспомнил Дронго. — Полагаю, вы готовы оплатить мой отдых даже на Луне.
— Не шутите. У меня к вам серьезное предложение. Оставаясь с Александром Михайловичем, вы рискуете серьезно подорвать свою репутацию. А это гораздо дороже, чем потеря нескольких тысяч долларов.
— Мне не совсем понятно, почему вы меня так уговариваете? Не легче ли было бы меня просто убрать? — спросил Дронго, внимательно наблюдая за реакцией своего собеседника. — Или вы убежденный альтруист?
— Ни в коем случае. Начнем с того, что, если мы сейчас уберем вас, Александр Михайлович и его покровители, — при этих словах губы говорившего презрительно дрогнули, — решат, что я испугался. Подумают, что вы действительно могли добиться успеха, а я просто решительными действиями пресек эту
