Вместе с П.Л.Капицей Ландау проводит исследования по явлению сверхтекучести.
«Сверхтекучесть - комплекс физических явлений, имеющих место в жидком гелии при очень низких температурах, близких к абсолютному нулю. В жидком гелии, охлаждённом до 2,18 градусов по Кельвину происходит скачкообразное изменение свойств...» («Малая Советская Энциклопедия»).
Это физическое явление было открыто П.Л.Капицей в 1938 году, а начаты эти исследования были им ещё в Кавендишской лаборатории Кембриджского университета (Англия) с создания в 1934 году установки для сжижения гелия. В 1978 году Капица стал Нобелевским лауреатом «за фундаментальные изобретения и открытия в области физики низких температур».
В 1940-41 годах Ландау работает над созданием теории сверхтекучести жидкого гелия и теории квантовой жидкости, позже завершает работу над созданием теории колебаний электронной плазмы, принимал участие в создании атомной бомбы в СССР.
В 1935 году совместно с Е.М.Лифшицем создал курс физики, который пересматривался и переиздавался ряд лет, за него авторы в 1962 году были удостоены Ленинской премии.
Ландау женился на Конкордии (Коре) Дробанцевой. Племянница Коры (М.Бессараб) с родственной теплотой пишет об этом событии: «...в ЗАГС этого упрямца удалось отвезти лишь за девять дней до рождения ребёнка». Ландау, по её словам, утверждал: «Брак — это кооператив, он убивает любовь. А женщина, которая хочет женить на себе мужчину, занимается кооперативным шантажом».
«Только после этого он оказался окружён уютом и вниманием, которого не имел долгие годы своей холостяцкой жизни. Вообще Ландау был удивительно равнодушен к бытовым мелочам, прежде всего к одежде и еде... Только после свадьбы, когда жена стала заказывать ему костюмы у лучших портных, он привык к дорогим и элегантным вещам...» («Сто великих россиян»).
Научная деятельность Ландау в последующие годы была связана с Институтом физических проблем Капицы. В 1946 году он был избран действительным членом Академии Наук (минуя стадию члена- корреспондента) .
Свои впечатления об избрании Ландау академиком описывает его жена: «Радости я не почувствовала. Впервые я испытала страх его потерять. Кругом столько молодых, красивых девушек, а у меня болезнь — мои ноги не ходят...».
В 40-х годах возобновилась преподавательская деятельность Ландау.
«...Почти все работы Ландау написаны в соавторстве, это была его особенность; прекрасно владея устной речью, он с большим трудом излагал свои мысли на бумаге. Известно, что даже те статьи, которые вышли под одним его именем, писал для него Лифшиц...» («Сто великих россиян»).
«Первое десятилетие после войны жизнь мчалась. Все спешили жить, навёрстывая упущенное», и Ландау посещал рестораны, так как, по его словам, «без ресторана не освоишь красивую девицу». На что жена ему заметила: «Ты всегда говорил, что с неосвоенными девушками любишь ходить в кино». Академик ответил: «Кинотеатры просто созданы, чтобы водить туда неосвоенных девиц! Там так удобно их тискать. Но некоторые девицы не хотят в кино, хотят в рестораны...».
По состоянию здоровья, после автомобильной катастрофы, Ландау не смог поехать в Стокгольм для получения Нобелевской премии, присуждённой «за основополагающие теории конденсированной материи, в особенности жидкого гелия».
Помимо Нобелевской и Ленинской премий Ландау были присуждены три Сталинские премии — в 1946, 1949 и 1953 годах.
В 1953 году благодарный лауреат сказал: «Когда умер Сталин, я танцевал от радости» (см. книгу М.Бессараб). Казалось бы, если ты благородный человек и ярый противник существующего режима, откажись под благовидным предлогом от Сталинских премий, передай деньги в какой-нибудь фонд и пляши себе на здоровье, ан нет! Хотелось «и невинность соблюсти, и капитал приобрести».
Ландау было присвоено звание Героя Социалистического труда, присуждена медаль имени Макса Планка, премия имени Фрица Лондона.
Ландау говорил (см. воспоминания его жены): «В детстве мне отец настойчиво внушал, что из меня ничего хорошего выйти не может. Я так боялся, а вдруг он окажется прав! Этим он мне изрядно портил детство. Я действительно очень одинок. Подростком был близок к самоубийству».
Отец — Давид Львович - «горный инженер высокого класса», мать — Любовь Вениаминовна - «медик-физиолог, впоследствии профессор со своими трудами и именем в своей области науки». «В семье главного инженера нефтяных приисков города Баку Сонечка стала папиной дочкой, а Лёвушка всецело принадлежал маме».
- Дау, а кто был ваш отец?
- Он зануда. Он и сейчас есть!
- Как зануда?
- Ну, просто скучнейший зануда, он наводит тоску!
- А мама?
- Маму я очень люблю.
И далее: «С детства его потянуло к науке. Поиску научных истин в физике он отдал всего себя. От природы он был одарен математическим мышлением большой силы...».
Кора написала: «Мой отец умер от тифа в 1918 году. Мне ещё не было и восьми лет! Убедившись в папиной смерти, мама (Татьяна Ивановна - В.Б.) потеряла сознание, у неё горлом пошла кровь. Она год пролежала без движения. У Веры начался процесс в лёгких, а Наде было четыре года...».
Училась Конкордия Дробанцева в Харьковском университете, на последнем курсе вышла замуж за друга детства, но «через полгода с трудом стала его выносить... расстались без трагедий...».
На выпускном вечере (1933 год) в Университете познакомилась с Ландау, который уже два года преподавал на мехмате Харьковского университета. «Он ошеломлял непосредственной ясностью ребёнка и зрелостью своего мышления, стремящегося разгадать тайны природы путём сложнейших математических доводов, свойственных только ему одному, настоящему первооткрывателю в науке. Последнее я поняла много лет спустя.»
После окончания университета Конкордия работала в шоколадном цехе кондитерской фабрики, что приучило её для сохранения фигуры заниматься ежедневной гимнастикой. «Его слова: «Коруша, что может быть прекраснее красивой молодой женщины!». Я всегда помнила их, они подхлёстывали меня, поднимая рано утром в постели для изнурительной гимнастики, они вывели меня на фальшивую дорогу, они заставили меня плевать на общественное мнение!».
Будучи в Харькове, Кора «очень хотела, чтобы Дау стал коммунистом, в те далёкие молодые комсомольские годы, - признаётся она, - у меня было твёрдое убеждение: вне партии, вне комсомола должны оставаться только мелкие людишки вроде Женьки Лифшица, чуждые нашей советской идеологии. Это было в начале тридцатых годов».
Вскоре после знакомства на вопрос: «А почему вы не вступаете в партию?», Лев Ландау ответил: «Меня не любят. Меня не примут. Я говорю только правду, я не из племени героев, у меня множество недостатков...». В этой связи вспоминается анекдот военных лет, когда политрук, поднявшись из окопа, крикнул: «Вперед, орлы!», на что двое солдат, оставшись сидеть в окопе, ответили: «Мы не орлы, мы львы - Лев Моисеевич и Лев Соломонович!».
«Во время своего студенчества в Харькове от приятельницы я услышала о Евгении Лифшице. Он котировался как выгодный жених...». Он был сыном известного профессора-медика, жил в «шикарном особняке... где «каждая вещь - антикварная ценность»».
После того, как Ландау и Кора побывали в этом особняке, на вопрос о том, как ей понравился Женька, у которого Ландау консультировался «по всем бытовым вопросам», Кора ответила: «Даунька, милый, неужели ты мог консультироваться у этой гниды, как нужно меня поцеловать?».
Роман продолжался пять лет, пока Ландау не позвал её в Москву уже в качестве жены, хотя до этого момента в вопросах брака он придерживался таких взглядов: «Прекраснейшее слово - «любовница» . Оно овеяно поэзией, корень этого слова «любовь». Не чета браку. Брак есть печать на плохих вещах!».
