Янтарное имя

– Какую неправду? – растерянно переспросил секретарь.

Вместо ответа Лиула выдернула его в коридор – и тогда брат Теверин тоже услышал:

Свист ветра, кони на дыбы,
Связали руки – и на дыбу!
Зов скрипки или зов трубы -
И невозможно сделать выбор….

– Это его голос! – Лиула выглядела так, что, казалось, способна в одиночку взять любую крепость. Во всяком случае, попыталась бы это сделать – и секретарь тоже это понял.

– Я должна быть с ним! Можете пытать, можете на костер отправить – но только вместе с ним! Где эти ваши грешные кельи?

– Вниз по левой лестнице, – машинально указал брат Теверин. В следующую секунду Лиула, будучи женщиной крупной и сильной, буквально отшвырнула его с дороги, ринувшись в указанном направлении.

* * *

Голос менестреля умолк, как обрезанный ножом. Ало-золотое сияние уже выстроило защитный кокон над вмятым в солому телом, и Растар знал, что увидит, когда оно начнет гаснуть.

И тут за его спиной заскрипела дверь.

– О мать моя, что это?!!

На пороге кельи, вцепившись в дверной косяк, застыла знахарка Льюланна. Зрачки ее расширились так, что не видать было радужки.

– Скажите мне, что это?! Что тут происходит?!

– Смотри сама, – выдавил из себя Растар.

На этот раз сияние разгоралось долго, а померкло почти сразу. Только что метались алые и золотые сполохи – и нет их, а на соломе, с рукой, прижатой к груди, лежал менестрель Хено.

Глаза его были закрыты, но лицо странно напряжено, не позволяя поверить, что он всего лишь спит. И….

Возгласы изумления одновременно вырвались у Лиула и Растара. У Лиула – потому что она разглядела, во что одет Гинтабар. Снова золотое с коричневым, но на этот раз по изысканнейшей кастельской моде. Искусно расшитый камзол, узкие штаны-чулки, золотая пряжка на берете, почти скатившемся с головы…. И плащ, примятый телом, но все же видно, что не зеленый и не черный, а роскошный темно-лиловый, атласный, с тонкой алой каймой.

Растар же совсем не обратил на это внимания, ибо впервые за всю жизнь его зрение души включилось само собой. Теперь у менестреля была одна аура – но столь ослепительно яркая, что, по прикидкам Растара, была немыслима даже у святого – разве что у огненного ангела, кого-нибудь вроде архистратига Михаила!

Казалось, ало-золотой отсвет – а цвет ауры был именно таков – навек задержался вокруг головы Хено, обличая его непохожесть на остальных людей….

….Знание нахлынуло, как река, и на миг он даже растерялся – но лишь на какой-то миг. А потом все срослось, улеглось и выстроилось в ослепительно ясную картину. Он знал, кто такая Ланнад, знал, что она сделала с ним, знал, что оба раза это было практически невозможно, ибо требовало сочетания трех условий: выщербленного кристалла, капли крови, попавшей на щербинку, и экстатического состояния оживившей кристалл…. Знал – и в конечном счете даже чувствовал за это благодарность, ибо она сделала его большим, чем он был, оставив ему в наследство все, что могла сама. Но при этом он все-таки сумел остаться самим собой, и в этом была только его заслуга – заслуга тех двенадцати лет, что пролегли между Сарнаком и Олайей.

А сквозь блистательную картину солнечным лучом прорезалось главное знание: ИМЯ. Его Истинное Имя, которое он сознавал сейчас так же ясно, как если бы снова стоял в Кругу Света. И имя это было хаанарским, и вместе с именем вернулись способности, да что там вернулись – тысячекратно усилились. Для него больше не существовало непрямых дорог, достаточно было сделать шаг – и миры послушно распахнулись бы перед ним.

Он открыл глаза и ничуть не удивился, увидев перед собой Лиула и Растара с одинаково искаженными лицами. Естественно – зрелище не для слабых нервов.

– Кто ты? – слетело с губ Растара. – Кто ты, мой господин?

Он никак не среагировал на обращение, поскольку и в самом деле сейчас ощущал себя чем-то большим, чем обычный человек.

– Огонь, – ответил он, все еще пьянея от ощущения ослепительного знания и сияющей полноты. – Тах-Серраис, Тот, кто служит Истине.

Сказал – и тут же понял, что поторопился. Такой ответ буквально обрекал этих двоих на поклонение, а он не был ни богом, ни причастным Тени, и в поклонении не нуждался.

Ослепительность медленно уходила, ощущения входили в рамки обычных человеческих. Впрочем, не совсем человеческих – плоть его была плотью Нездешнего, и с этим приходилось считаться.

Не успел он даже выпрямиться толком, как Лиула кинулась ему на шею, обнимая и смеясь. Он зарылся лицом в ее волосы и тут услышал озадаченный голос Растара:

– Господи Боже мой, что же я теперь скажу Эллери?

Вот теперь эйфория схлынула совсем. Осталось лишь восприятие мира, промытого до невероятной отчетливости, да пока еще не давящая, ненастоящая тяжесть того, что ты – больше, чем простой смертный.

Тяжесть ответственности.

– Что он подумает, когда увидит вместо Лани – снова тебя?

И ведь этого не было бы, если бы я не снял с нее наложенные им оковы силы….

А действительно, что?

Он мог уйти прямо сейчас, прямо отсюда. Достаточно взять за руку Лиула и сделать шаг. Сначала, конечно, в Сарнак – можно даже без выравнивания во времени, а года через два после потери связи. Потом в Силлек, в Лесной Венец – не оставлять же пропадать кристаллы Ланнад! Потом заглянуть в Хаанаре, пусть ненадолго и таясь от узнавания, чтобы не расщепить стрелу времени. Потом….

Но тогда вместо него в этой келье окажется Растар. Растар, который пожалел Лань.

А что будет, если остаться?

Вполне вероятно – повторный экзорцизм, который имеет шанс снова разлучить его душу с этим телом, но уже навсегда. И в любом случае – пятно подозрения на Растаре.

– Разве что уйти всем троим и прямо сейчас, – проронил он задумчиво. – Уж двоих-то не только я – любой моталец сможет провести….

– Даже не заговаривай об этом, мой господин, – твердо перебил его Растар. – Олайя вверена мне Господом, и если я покину ее лишь для спасения себя, то недостоин буду зваться служителем Божьим.

– В таком случае, – произнес Серраис, – сядем-ка да поговорим как следует. Похоже, эта проблема не из тех, что решаются простым перебором вариантов….

– Ты ничего не понимаешь, Гинтабар….

– Серраис, – мягко поправил он Лиула.

– Все равно ничего не понимаешь! Это же я тогда развязала тебе узел на шнурке с камнем связи, как только услышала, что ты хочешь идти танцевать! Помнишь – руки положила на шею, вроде бы воротник поправить….

Он помнил – но не собирался вспоминать. В конце концов, это было так давно….

– Приревновала тебя к твоим друзьям, хотела, чтобы ты был для одной меня. А потом ты поцеловал меня – и все, сразу стало ясно, что это я для тебя, а не ты для меня…. Пусть даже это Лань тебя таким сделала – но любая, кого ты поцелуешь, в воду и в огонь за тебя пойдет, это часть твоей силы! Уж я-то знаю! Так и молчала все эти годы, а сама со стыда сгорала….

Серраис тихо вздохнул. Похоже, эта сторона наследия Лани еще доставит ему немало проблем. Демоны болотные, ну как же я тогда не разглядел ее во время попойки и не понял, что эта боевая колесница и за гранью кого угодно достанет!

– Я должен был проделать этот путь, – напомнил он Лиула. – Без него я никогда не стал бы тем, чем являюсь сейчас.

– И тем не менее…. Ну что я еще могу сделать ради любви к тебе?! Ты же просто терпел меня рядом все