как мы вечером в дождь возвращались с Кейп-Кода и нестерпимо захотели друг друга? Я съехал на боковую дорожку, и мы занимались любовью в машине, точно парочка тинейджеров.
— Нет!.. — Она издала слабый протестующий стон, когда он нежно куснул ее в шею, убрав непокорные волосы. — Райан, пожалуйста…
Она едва держалась на ногах, противясь страстному желанию почувствовать вкус его губ.
— Мы любили друг друга, Лин. И все может прийти снова.
— Нет! — Она замерла, напрягшись в его объятиях. — Пожалуйста, не трогай меня.
— Линдсей, черт побери! — Райан резко отдернул руки, прерывисто дыша. — Почему ты ведешь себя так со мной? Ведь ты уже не застенчивая девочка, пора нежных воздыханий миновала, сколько времени мы вместе предавались любви, ведь я отлично знаю тебя всю. К тому же ты и сама только что хотела меня.
— Господи, Райан, я не каменная. — Она перевела дыхание, почти такое же неровное, как у него, и отошла на ослабевших, точно ватных ногах. Только статуя может устоять перед тобой! Но то, что ты все еще привлекателен для меня как мужчина, вовсе не означает, будто я хочу вернуться к отношениям трехлетней давности.
— Ты любила меня, — упрямо возразил он.
— Любила, — подчеркнула Линдсей. — Но наша колдовская любовь принадлежит далекому прошлому.
— Женщине нелегко отказаться от такого пылкого чувства, Линдсей. От такой любви, как наша.
— Это случилось не сразу, — спокойно призналась она. — А знаешь, твой уход из моей жизни, Райан, очень помог мне. Я точно переболела какой-то серьезной болезнью вроде ветрянки, которая приносит большие страдания, зато потом не повторяется.
Райан не нашел что ответить, и это разочаровало ее. Впрочем, он никогда раньше не позволил бы так откровенно подсмеиваться над ним, и победа порадовала Линдсей. Пожалуй, даже чересчур.
— Видишь ли, Райан, — вежливо сказала она, — если ты вернулся за мной, то ты опоздал. Прости.
— Я не верю тебе, — бросил он, упрямо сжав губы в знакомую ей жесткую линию. — У нас была такая любовь, о которой большинство людей могут только мечтать, Лин. Я не верю, что у тебя не осталось ко мне никакого чувства.
— Не осталось, — холодно ответила она, с ужасом понимая, что лжет, предчувствуя неминуемую беду. — Все кончено, Райан. Все прошло три года назад, когда ты ушел из моей жизни, даже не попрощавшись. — Она отвернулась. — А сейчас, извини, мне нужно домой.
— Линдсей! — Райан с изумлением смотрел на нее. Им овладело смешанное чувство удивления, недоверия и гнева. Затем он тяжело вздохнул, отвернулся и провел рукой по своим густым волосам. Когда он вновь обратил лицо к Линдсей, оно было грустным, ласковым и невыразимо усталым. — Лин, я совершил ошибку три года назад. Я даже не представлял себе, какую ошибку, пока не прошло полгода. Но к тому времени я уже был связан контрактом… Да, я все еще старься разобраться во многом: в наших отношениям, в своих чувствах. Но дай мне еще один шанс, Лин. Дай еще один шанс нам обоим. — Он поймал ее взгляд. — Я не могу винить тебя за то, что ты так сердишься на меня. Расставшись с тобой, я совершил самый идиотский поступок в своей жизни, но, черт побери, Лин, не играй со мной в прятки! Злись на меня, проклинай меня, швыряй в меня чем угодно, если тебе от этого станет легче. А потом возвращайся ко мне, ведь я ждал и всегда жду тебя, — говорил Райан низким, хрипловатым голосом, его синие глаза притягивали, манили откровенной чувственностью. — Я приехал с добрыми намерениями, Лин. Я хочу возвратить нашу любовь.
Линдсей оглянулась на него. Потом неожиданно рассмеялась, не в силах сдержать себя. Райан враждебно посмотрел на нее.
— О, — произнесла она, все еще весело улыбаясь, — извини, Райан. — Она овладела собой, но ей пришлось закусить губу, чтобы удержать улыбку. — Наша встреча похожа на мелодраму! Ты заявляешься сюда невесть откуда и думаешь, что стоит постучаться в мою дверь, и я тут же упаду в твои объятья. Ах ты, несчастный шалунишка! — Ее опять захлестнула волна веселья. — О Господи, ты всегда был самовлюбленным самцом. Всякий раз, когда мы занимались любовью, ты вел себя так, будто ломился напролом через лес, пробиваясь сквозь ветви, царапая себе грудь…
Она уже не скрывала улыбку, которая беспечно играла у нее на губах, понимая по тому, как все сильнее разгорался огонь в глазах Райана, что испытывает судьбу.
Но она уже ощутила свою силу, упиваясь тем, как легко устояла перед ним, осталась хозяйкой положения. Линдсей думала об этой встрече три года, и теперь, когда она наступила, ее страхи и сомнения наконец исчезли. Все еще улыбаясь, она взяла свою сумочку и сунула ее под мышку.
— Я не отступлю так просто, — бросил он раздраженно. — Я хочу тебя и готов сделать все что угодно, черт побери, чтобы вернуть тебя.
В его словах не было угрозы, но они звучали очень уверенно, и Линдсей стало страшно.
— Ты зря теряешь время, Райан. Ты пытаешься вдохнуть жизнь в любовь, которая умерла три года назад, даже ты не в состоянии сотворить чудо.
— Ты представить себе не можешь, на что я способен, если захочу добиться своего, — резко ответил он; его синие глаза мерцали в тусклом свете. Он стоял в тени у окна словно огромный, гибкий, золотистый кот сильный, мускулистый, с горящими глазами.
Линдсей тревожно вздрогнула, почувствовав, что попала в западню. Такой поворот событий слегка раздосадовал бы прежнего Маккрея, который попытался бы найти к ней подход. Он кивнул бы ей головой и ушел без лишних слов. А потом, спустя день или два, попробовал бы мирно наладить отношения: принес бы шампанское, розы, билеты на балет или на концерт. Он бы терпеливо ухаживал за ней три года назад.
Но перед ней был не прежний Маккрей. По ее кабинету уверенной кошачьей походкой расхаживал незнакомец с задумчивыми, слегка насмешливыми глазами. Она не была убеждена, настолько ли он изменился, чтобы пустить в ход физическую силу, но ее угнетало тяжелое предчувствие надвигающейся опасности, и она не знала, как долго может испытывать его терпение.
Она отвернулась и протянула руку к портфелю, с напускной беспечностью пожав плечами.
— Я же сказала тебе, ты зря теряешь время. Но ты никогда не прислушивался ни к чьим добрым советам, даже к моим.
Синие глаза Райана потемнели от нетерпения, и Линдсей едва заметно улыбнулась. Райан привык поступать по-своему; и в дедах, и в отношениях с людьми он всегда устанавливал собственные правила, был хозяином положения, не приспосабливался к обстоятельствам. Три года назад она приняла его именно таким без лишних сомнений и вопросов.
Но уже три года Линдсей Форрест не подчинялась никому, она стала хозяйкой своей судьбы.
Линдсей спокойно выдержала его озадаченный, нетерпеливый взгляд; чуть подняв голову, она наблюдала за сменой чувств на его лице, пока Райан пытался примириться с поражением. На какое-то мгновение она подумала, что он будет продолжать спор, но Райан молча кивнул ей и повернулся к двери.
— Ты всегда была самой упрямой женщиной из всех, кого я знал, черт возьми! Я даже рад, что хоть эта черта твоего характера не изменилась за прошедшие три года.
Она невольно улыбнулась, следуя за ним на безопасном расстоянии.
— Куда уж мне до тебя, Райан. Именно твое удивительное упрямство стало притчей во языцех.
Он распахнул дверь, остановился у порога и посмотрел на нее.
— Интересно, кто же из нас сдастся первым, — проговорил он приятным, бархатистым голосом.
Прищурив глаза, он смотрел на нее с холодным любопытством.
— Послушай, Райан, не будем делать посмешище из наших прежних отношений и сводить все к подростковой сексуальной игре. Если ты останешься в Бостоне, нам все равно придется встречаться. Так не нужно ставить себя в неловкое положение, мы и без того попадем под прицел чужих глаз, договорились?
— Боюсь, это будет нелегко, дорогая, — добродушно улыбнулся он.
Линдсей взглянула на него в недоумении.
— О чем ты?
