БАЗИЛЬ. Ориана, дорогая, если это хоть как-то, хоть немного тебя утешит, знай, что я очень счастлив. Счастлив, что вернулся, что стану управлять имением, что заживу наконец в собственном доме…
ОРИАНА. Счастье мужа для жены превыше всего. Ты меня утешил. Просто мне кажется, что все провинциальное как-то нереально.
БАЗИЛЬ. Вот странно! А по-моему, как раз наоборот.
ОРИАНА. Конечно, мне трудно разделить твой восторг, но я… я словно оторопела… все так внезапно, я ждала совсем другого… да нет, ничего я не ждала… просто не задумывалась, не представляла, до последнего надеялась – не поедем, надеялась – Грюндих все возьмет на себя…
БАЗИЛЬ. Дорогая, как я могу поручить имение Грюндиху? Он всего-навсего бейлиф и живет не здесь, да и…
ОРИАНА. Хорошо-хорошо, не начинай все сначала, спор окончен. Просто я оказалась не готова. Дом стоит в такой глуши, кругом столько снега, тут столько комнат, столько слуг, и всем наверняка заправляет его любовница. Кстати, кто она?
БАЗИЛЬ. Не знаю. Да это и не важно теперь. Отца нет, его мир, слава Богу, канул в прошлое.
ОРИАНА. Никуда он не канул, Базиль. Мы угодили в самое пекло.
С п а л ь н я.
Входят ОРИАНА и ФРЕДЕРИК.
ОРИАНА. Ой!
ФРЕДЕРИК. Что такое, мадам?
ОРИАНА. Мне показалось, крыса. Что-то метнулось под кровать.
Они растерянно смотрят друг на друга.
Фредерик, будьте любезны, загляните под кровать.
ФРЕДЕРИК. Мадам, я боюсь, что… я боюсь крыс.
ОРИАНА. Ну же, Фредерик, загляните, неужели мне лезть самой?
ФРЕДЕРИК (нехотя наклоняется). Никого нет, мадам.
ОРИАНА. Значит, померещилось. После этого отвратительного снега все время в глазах рябит. А у вас? Рябит? ФРЕДЕРИК. И у меня рябит, мадам.
ОРИАНА. Фредерик, тут водятся волки?
ФРЕДЕРИК. Вряд ли, мадам.
ОРИАНА. Тогда это, наверно, ветер. Я отчетливо слышала вой.
ФРЕДЕРИК. Это мастиффы, сторожевые псы. Говорят, они очень свирепы и к ним лучше не подходить, даже с лаской.
ОРИАНА. Да-да, какие-то чудища сидели на цепи у ворот. Откройте-ка ставни. А что это на стекле? Такое белое, мохнатое?
ФРЕДЕРИК. Снежный узор, мадам.
ОРИАНА. Снежный узор? Бог мой, снег в комнате! Соскребите немного, я хоть в окно посмотрю. Нда, смотреть-то не на что. И темнеет так рано. Снова снег идет, медленно падает, огромными хлопьями. Как в детстве. И кругом ели, ели… Закройте ставни… Ужасно холодно. Комнаты такие большие – неудивительно, что не протопишь. Это, надо понимать, наша спальня?
ФРЕДЕРИК. Да, мадам, здесь все ваши вещи.
ОРИАНА. Ах да. Я вспомнила эту штуку.
Смотрит на огромное, во всю стену распятие.
ФРЕДЕРИК. Хотите – сниму?
ОРИАНА. Нет-нет, очень живописно. Вполне в здешнем стиле… Ну, Фредерик, как вы думаете, приживемся мы с вами в деревенской глуши?
ФРЕДЕРИК. Пока рано судить, мадам.
ОРИАНА. Хозяин ваш счастлив, значит, и вы извольте не унывать.
ФРЕДЕРИК. Постараюсь, мадам.
ОРИАНА. Вы, надеюсь, захватили книги? Может, и я одолжу у вас романчик на пару вечеров. Зимние вечера такие бесконечные. Боже, до чего тихо… Это, верно, из-за снега – какая-то особенная тишь. Все- таки мы, музыкальный народ, плохо переносим тишину. А теперь, Фредерик, пришлите-ка сюда Аннабеллу. Я хочу переодеться и прилечь.
ФРЕДЕРИК. Мадам, простите, не было случая сказать вам раньше… Аннабелла не приехала.
ОРИАНА. Как – не приехала? Она же моя горничная! Она – ваша жена! Что это значит?
ФРЕДЕРИК. Решила не ехать.
ОРИАНА. Почему вы раньше не сказали?
ФРЕДЕРИК. Она передумала в последнюю минуту. Я никак не мог сообщить мадам, первый экипаж был уже в пути.
ОРИАНА. Значит, 'решила не ехать'. Но почему?
ФРЕДЕРИК. Побоялась, что не сможет привыкнуть к здешней жизни, она ведь горожанка – до мозга костей. Испугалась, что далеко, что снег кругом, волки, медведи. Испугалась, что зачахнет в глухомани, вдали от городских забав. Короче, струсила. Что ждать от глупой женщины, мадам?..
ОРИАНА. Глупой?
П а у з а.
Но, Фредерик, она ваша жена. Разве не должна жена следовать за мужем повсюду, пусть даже против своего желания?
ФРЕДЕРИК. Боюсь, мадам, она меня бросила. Сбежала с одним из адъютантов его превосходительства, генерала. Они отправились куда-то на юг, к морю.
ОРИАНА. На юг, к морю… А вы последовали за нами. Очень благородно с вашей стороны, Фредерик.
ФРЕДЕРИК. Мадам известно, что я предан вам всей душой.
ОРИАНА. Теперь вы наш единственный слуга. Нда… Но мне все-таки нужна горничная. Фредерик, будьте добры, поищите бренди. Бутылка – в голубом чемодане, знаете, такой чемоданчик с медными заклепками, там все мои туалетные принадлежности.
ФРЕДЕРИК. Боюсь, чемоданчика тоже нет, мадам. Он ведь был в экипаже, который сломался – помните, перед последней деревней? Чемодан глубоко под снегом.
ОРИАНА. Значит, я осталась без самого необходимого… Но уж бренди вы непременно раздобудьте. В доме наверняка есть. Найдите кого-нибудь, попросите! Ох, до чего же холодно.
ФРЕДЕРИК. Мадам, поблизости нет ни души, а до людской я не дойду, заблужусь. Может, лучше позвонить?
ОРИАНА. Да это, похоже, колокольчик! Дерните еще раз, посильнее. Что-то не слышу звона.
ФРЕДЕРИК. Наверно, звонит очень далеко, мадам.
ОРИАНА. Дерните еще. Ничего не слышу.
ФРЕДЕРИК. Боюсь, он сломан, мадам. Глядите, шнур-то оборван.
ОРИАНА (со слезами в голосе). Что же делать? Боже, что же делать…
В дверном проеме появляется отец АМБРОУЗ.
АМБРОУЗ. Простите, я напугал вас. Меня зовут отец Амброуз.
ОРИАНА. Вы, должно быть, приходской священник, пастырь, или как тут принято называть?
АМБРОУЗ. Я пришел сказать 'добро пожаловать'…
ОРИАНА. Вы очень добры, ваше… преподобие…
АМБРОУЗ. Называйте меня 'отец'.
ОРИАНА. Я думаю, лучше сразу сказать вам…
АМБРОУЗ. Я все знаю.
ОРИАНА. Мы с мужем не ходим в церковь… Мы люди просвещенные… мм… простите… Ну, в общем, достаточно современные… Понимаете?
АМБРОУЗ. Понимаю.
ОРИАНА. И мы неверующие – в прежнем смысле слова. Собственно, почему в прежнем? Смысл-то не меняется, правда?
