Хорошо хоть, сюда меня привел.
БАЗИЛЬ. Очень рад, что ты пришла. Это Марина, мы с ней друзья детства. Помнишь ее?
ОРИАНА. Нет, не помню.
МАРИНА. А я помню вашу милость.
ПИТЕР ДЖЕК подталкивает ее локтем, что-то шепчет.
Я хотела отдать…
Протягивает Ориане ключи.
ОРИАНА. Что это?
МАРИНА. Ключи от кладовых.
ОРИАНА. Но они мне не нужны. Я тут ничего не знаю. Спасибо, конечно.
Обращается к МИКИ.
Как тебя зовут?
МИКИ бормочет что-то нечленораздельное.
ХАНС ДЖОЗЕФ. Мики его звать, ваша милость.
Громко шепчет Мики.
Пшел вон!
ОРИАНА. Нет, не отсылайте его, он такой милый. Ну же, не бойся меня.
Манит Мики к себе.
БАЗИЛЬ. Ты права, Ориана. Отныне все страхи – прочь!
МИКИ подходит к ним, опускается на колени.
Нет-нет, вставай. Надо покончить с этими бесконечными поклонами и протиранием коленок. Как жаль, что ты не слышала мою речь, все были так тронуты, правда, Питер Джек?
ОРИАНА. Мики, ты тут работаешь?
МИКИ что-то бормочет.
ХАНС ДЖОЗЕФ. Поваренок он, ваша милость. Сиротка, найденыш. Отец Амброуз подобрал на церковных ступенях.
ОРИАНА. Да, чуть не забыла, заходил отец Амброуз. Такой загадочный. А чем так странно пахнет?
БАЗИЛЬ. Отец Амброуз! Надо и мне повидать старика!
ХАНС ДЖОЗЕФ. Это вещи наши сохнут, ваша милость.
БАЗИЛЬ. Питер, скажи, слуги по-прежнему религиозны?
ХАНС ДЖОЗЕФ. В такую пору в людской по всему полу лужи, сырость – снег-то тает. Вот и припахивает. Вы уж не обессудьте, неприятный запашок.
ПИТЕР ДЖЕК. Да, ваша милость.
ОРИАНА. Могу я попросить стакан воды?
МАРИНА. Ваша милость, к ужину накрыто, если желаете…
Выходит, повинуясь жесту Питера Джека.
БАЗИЛЬ. Ах, ну да, вот и сюжеты из Святого писания. С детства их помню. Видишь, Ориана?
ОРИАНА. Так могу я попросить стакан воды?
ПИТЕР ДЖЕК. Ваша милость, ужин…
ОРИАНА. Я прошу всего лишь стакан воды! Будьте так добры!
ПИТЕР ДЖЕК машет рукой Мики, тот выходит.
БАЗИЛЬ (все еще разглядывает картины). Есть настоящие шедевры!
ОРИАНА. Базиль, по-моему, у нас в комнате крысы.
Входит МИКИ с чашкой. Опускается на колени перед Орианой.
БАЗИЛЬ. Не смей так делать!
ОРИАНА. Ты красивый мальчик. Чудесные глаза. Пожалуй, я сделаю из него маленького пажа. Мне ведь нужен паж, правда, Базиль?
Обращается к Мики.
Ты не против?
ПИТЕР ДЖЕК. Ваша милость, он не знает, что такое паж.
ОРИАНА. Наряжу тебя в красивые одежды, стану ласкать и баловать. И мой маленький паж будет всегда при мне. Хочешь?
МИКИ что-то бормочет.
Что-что?
Вдоль задника ползет ПАТРИС, пытаясь незаметно пробраться в буфет. ХАНС ДЖОЗЕФ негодующе фырчит и норовит пнуть его ногой.
БАЗИЛЬ. Эге, Ханс Джозеф, не надо! Кто этот несчастный? Да будет тебе, уймись!
ХАНС ДЖОЗЕФ. Он не слуга, ваша милость. Не наш он. цыган. Дармоед и ворюга.
ПАТРИС прячется за буфет, выглядывает из-за дверцы. БАЗИЛЬ, а за ним остальные подходят ближе. Луч прожектора высвечивает буфет.
БАЗИЛЬ. Цыган… Да-да, помню, у нас всегда зимовали цыгане.
ХАНС ДЖОЗЕФ. Верно, ваша милость. Летом они на простор подаются, на кочевье, а как холода ударят, жмутся к большим домам. В каждую щель лезут, точно крысы, и тащат все – прямо из-под носа. Гони не гони – без толку.
БАЗИЛЬ. Говоришь, они живут воровством?
ХАНС ДЖОЗЕФ. Святая правда. А этот из самых паскудных. Других-то мы, как поймаем на воровстве, сразу в кровь бьем. А этого еще ни разу за руку не схватили.
БАЗИЛЬ (развеселившись). Откуда ты знаешь, что он ворует?
ХАНС ДЖОЗЕФ. Должен же он есть. Не святым, чай, духом питается. Гляди, какой толстый.
БАЗИЛЬ. Эй, цыган, покажись! О тебе говорим!
ПАТРИС выходит из-за дверцы, встает на колени перед Базилем.
Встань, встань, ты же мужчина! Как тебя зовут?
ПАТРИС. Патрис, если ваша милость не возражает.
Говорит с легким акцентом.
БАЗИЛЬ. И что ты делаешь в буфете? Прячешься?
ПАТРИС. Не прячусь я, а сплю, ваша милость.
БАЗИЛЬ. Спишь?
ПАТРИС. Сплю. Живу.
ОРИАНА (смеется). Он тут живет!
ХАНС ДЖОЗЕФ. Буфет-то старый, пустой, никто им не пользуется, вот цыган и устроил тут ночлежку. Но если ваша милость прикажет, мы его в два счета выгоним.
ПАТРИС. Я не один, ваша милость. Тут и Мики спит.
ОРИАНА. Мики, бедняжка, ты тоже живешь в буфете?
МИКИ снова бормочет.
Что-что?
МИКИ. На верхней полке.
ОРИАНА. На верхней полке…
БАЗИЛЬ и ОРИАНА смеются, ПИТЕР ДЖЕК усмехается. ХАНС ДЖОЗЕФ хмурится, ПАТРИС обворожительно улыбается. В Базиле он пока не уверен, зато в Ориане почуял возможную защитницу, непрестанно кивает ей и посылает чарующие улыбки.
Но там же очень холодно!
ХАНС ДЖОЗЕФ. Цыганам холод нипочем.
ОРИАНА. Но Мики наверняка мерзнет. Мальчик больше не будет жить в этом мерзком буфете, он будет жить со мной!
ХАНС ДЖОЗЕФ. Ваша милость, твой дед, бывало, цыган для потехи стрелял…
БАЗИЛЬ (обращаясь к Патрису). Верно ли, что ты пробавляешься воровством?
ПАТРИС. Да, ваша милость.
ХАНС ДЖОЗЕФ. А, признался! Ну, держись теперь!..
Пытается схватить Патриса.
