— Да, шеф, — удивился Рене.
— Я тоже… Хотели бы вы сейчас очутиться под каштанами?
— Еще бы, месье Дюран! — Рене просиял. — А вы?
Загорелое лицо Дюрана посуровело. Он злился на себя за лирический импульс.
— Идите, Рене, работайте… — сказал он тихо.
В этот вечерний час на площадке было все еще невыносимо жарко — бетон, разогреваемый вечным солнцем, казалось, не остывал круглые сутки. У стартовой башни белела просторная палатка, из которой доносилось гудение кондиционера. Рене откинул входное полотнище. Внутри, у стола, заставленного приборами, возились двое.
— А, явился… — приветствовал его Дамми. — Сыскное агентство мистера Дюрана… Ну, что там, у русских?
— У них-то все в порядке. — Рене принялся за работу. — Они нашли добровольца… Что, Дамми, хочешь слетать тоже? Из тебя, верно, вышел бы недурной манекен. — Он подмигнул Юсефу.
— Нашел дурака! — сказал Дамми.
— Да, уж ты бы на Луну не полетел. — Юсеф усмехнулся, блеснув зубами. — А ты, Рене?
— Отчего же, полетел бы… Только не один. Вдвоем с хорошей девушкой… И с запасом винца, — добавил он.
— Вот-вот, — пробурчал Дамми. — Голландец тоже не прочь был поухаживать, даром что у него в Утрехте семья… Как увидит Ингрид, так и тает, как мороженое на печке…
— Ингрид оставь в покое! — Рене пристально поглядел на Дамми.
— И голландца тоже! — вспылил Юсеф. — Стыда у тебя нет, он ей в отцы годится!
— Ладно, не буду… А все-таки кого-то он с собой взял. Может, и девчонку. Затем и выходил… — Дамми оживился. — Ребята, это действительно идея! Нужно только высадить второй манекен!
— Но мы нашли только один.
— Один и искали, пустая твоя голова! Пари, что там есть еще один!
— Что ж, ступай поищи Дамми-третьего, — посоветовал Юсеф. — Или то, что от него осталось…
Дамми повернулся к нему, забавно вытянув шею, словно рассерженный гусь.
— Слушай, ты… Я тебе сейчас покажу, что от Дамми-первого кое-что осталось! — Он угрожающе двинулся на Юсефа.
Тот проворно выскочил наружу.
— Пари, Дамми! — крикнул он на ходу.
Дамми сделал зверское лицо, но гнаться за Юсефом не стал — этот зубоскал не стоил райской прохлады в палатке.
В стартовой яме было горячо — после старта, словно лава, кое-где дымился шлак, и его жар чувствовали ступни даже через подошвы ботинок. Юсеф, приплясывая, походил около раскопанной кучи, где был найден манекен. Поморщился, вспомнив обгорелое пластиковое туловище с обрубками рук, лишившихся кистей.
Пройдя несколько шагов в сторону, он споткнулся обо что-то твердое, торчащее из шлака. Нагнувшись и потянув, он с усилием вытащил целую — от плеча до кисти, — покрытую пузырями пластиковую руку.
Дамми выиграл пари!
В тот же момент в далеком Байконуре, рассекая ночь алым пламенем и грохотом, стартовал «Лунник-22».
На Луне, спустя 23 часа после старта «Европы»
Человек в скафандре стоял рядом с кабиной, прочно осевшей на своих решетчатых лапах, — она была похожа на старинную голландскую мельницу без крыльев, почему-то окрашенную в угольно-черный цвет. Нужно было что-то делать. Человек не мог решить что. Стимула к действию не было — только странное равнодушное спокойствие, будто время не отсчитывало безвозвратные секунды, будто ресурсы в системе жизнеобеспечения были неограниченными. Это была Луна, мир гробовой тишины и абсолютного, потрясающего покоя, ковчег, одиноко плывущий в черно-звездном космосе…
Но Земля не отпускала его и здесь. На ее радиоголос он не откликался, а она все равно висела в черноте эмалево-голубым шаром, полузакутанным в блестящую белую шаль облаков. И, глядя на нее, ему нестерпимо захотелось зажмуриться, зарыться, укрыться. Он опустился на грунт, лег лицом вниз — прозрачная броня гермошлема накрыла кучу сверкающего лунного щебня.
Он вспомнил, как тревожно прозвучал тогда за дверью телефон. Вскочив с дивана, он метнулся в переднюю, в виски оглушительно забила кровь, и тело мгновенно покрылось испариной. Но тревога была напрасной — просто блуждающая волна в сети заставила аппарат нерешительно звякнуть. Он огляделся. В полумраке все казалось зловеще чужим. В зеркале он увидел свое лицо, подтяжки на белой сорочке, распахнутой на груди. Правее, в углу, виднелся «Конквистадор Вселенной» — уменьшенная копия, человек в скафандре, в позе метателя, замахнувшегося ракетой-копьем. Теперь это был враг, целивший прямо в него! Он почувствовал, будто внутри, ветвясь, пробежала трещина, — оттуда липким чудищем выполз страх, хватая за сердце.
Бежать!
Но куда?
Он отступил на шаг, беспомощно оглянулся и вдруг бросился в дверь. Ворвавшись в кабинет, он выглянул в окно и прислушался: в темноте только цикады тянули бесконечную песню. Над спящим оазисом, как бдительный страж, висела яркая, холодная луна, и ему в голову пришла мысль, безумная в своей дикой нелепости. Но самым невероятным было то, что она была воплотимо реальной. И, осознав это, он почувствовал, как уползает прочь смертельный страх, втягивая серые щупальца.
Он решился.
Спустя сутки после старта «Европы». Эль-Хаммад
Невысокое утреннее солнце освещало группу людей, ожидавших у ворот стартовой площадки сигнального звонка.
— Смотрите, шеф едет…
Урча, подкатил открытый джип Дюрана.
— Эрдманн здесь? — крикнул он, выходя из машины.
— Нет, господин Дюран.
— Ступайте, Юсеф, и вы, Коретти, ищите его дома… Взломайте дверь, — приказал Дюран. — Телефон не отвечает.
Двое бросились к мотоциклам.
— Ну, как наша кабина, сэр? — спросил Дамми.
— Посажена благополучно час назад.
— А «Лунник»?
— Тоже.
— Значит, теперь их там трое, — резюмировал Дамми. — Теплая компания…
Дюран посмотрел на него уничтожающим взглядом:
— Что за чепуха! Ясно только одно: из кабины были удалены оба манекена и место одного из них занял Схеевинк.
— Но кто же второй, сэр?
— Нет никакого второго, черт побери! — заорал Дюран, стукнув кулаком по капоту машины: эта дурацкая история ему осточертела. — Вы мне объясните, как мог пройти этот второй, если он чужой! Без
