демонстрация чувств. И я их понимаю. Стыдно признаться, что ты один из тех придурков, которые радуются красочному рассвету или красивой мелодии больше чем бутылке хорошего виски.
– Все, решение принято, – твердо сказал я.
Каюту вернерианина отыскать оказалось несложно. Он сразу же откликнулся на призыв. При этом проявил сообразительность.
– Да, капитан, – прозвучал из-за двери глубокий бас.
– Я собираюсь выпустить тебя первым, – поведал я тихо, так чтобы не было слышно остальным. – Как тебя называть?
– Пузырь.
– Пузырь, я на тебя возлагаю большие надежды. Нам уже пришлось кое-кого запереть в холодильнике. Надеюсь, ты будешь разумнее.
– Конечно, капитан. Пузырь не подведет.
– Вот видишь, – я обернулся к креторианцу, – Пузырь не подведет.
– Не верю я ему, – сказал Красавчик, – не нравится мне все это.
– Стой тут, – сказал я, – а я пойду и разблокирую замок.
– Ну, нет! – креторианец снова заметно побледнел. – А если он на меня нападет?
Я задумался.
– Ладно, введем через систему пароль. Потом вместе подойдем к двери и разблокируем замок.
– Отличная мысль, – Красавчик просиял.
– Слушай всегда капитана Лео Глуца, и все будет хорошо, – назидательно заметил я.
Но добраться до терминала с первой попытки нам не удалось. Стоило мне сделать всего несколько шагов, и я вдруг ощутил, как пол качнулся и рухнул на спину. Случившиеся напоминало нокаут. Так ощущаешь себя, когда пропустишь удар в голову.
Красавчику пришлось немногим лучше. Он сидел у стены и шарил вокруг себя руками, будто слепой.
– Проклятье, – пробормотал он, – что это такое?
– Не знаю, – выдавил я, с трудом поднялся и помог встать креторианцу. – Как ты?
– Вроде бы, ничего. В нас что, кто-то врезался?
– Это вряд ли, – ответил я и вдруг схватил Красавчика за горло. Пальцы непроизвольно сжались.
Самоуправство правой руки стало для меня неприятной неожиданностью. Креторианец задергался, вырываясь, попытался оторвать от себя мою взбесившуюся конечность, потом выбросил вперед кулак, залепив мне в глаз.
– Ты что делаешь?! – взревел я, схватился левой рукой за запястье правой и попробовал оторвать ее от горла Красавчика. Между тем, моя левая нога вдруг напряглась, и врезалась в пах креторианца. Я успел подумать, что повреждений столь важного для него органа он мне никогда не простит, и в то же мгновение руки и ноги отказались мне повиноваться. Неприятное ощущение – ты все осознаешь и чувствуешь, но не способен контролировать собственные конечности. Я побежал по коридору, размахивая руками, как умалишенный. Мне не требовалась богатая фантазия, чтобы представить, как я выглядел в этот момент – то же самое проделывал и Красавчик. На лице его одновременно читались недоумение и ужас.
Мы пробежали в терминал, наталкиваясь друг на друга. В тот момент я был одержим только одним желанием – как можно скорее разблокировать электронные замки, чтобы всех выпустить на волю. Толкаясь и ругаясь, мы отталкивали друг дружку от сенсоров клавиатуры, а когда дело было сделано, в изнеможении опустились на пол.
– Что это было? – спросил Красавчик подавленным голосом.
– Кто-то влез в наши головы… – Ответил я и тут же понял, кто именно – телекин.
Ему некогда было разбираться, где именно разблокируется замок его каюты. Он хотел на волю. И его совершенно не волновало, что остальные тоже выберутся в коридор.
Немногочисленная раса телекинов была самой загадочной. Ходили слухи об уникальных способностях этих существ. Но ни один из слухов не находил подтверждение. Они умело скрывали свои возможности. Хотя кое-кто из больших политиков предлагал изолировать телекинов. При желании они, дескать, могут стать господствующей расой. Впрочем, господство телекинов не интересовало вовсе. У них вообще были весьма скромные запросы. Большую часть времени они проводили в трансе. Довольствовались малым – скудной пищей и бедной одеждой. Цивилизация телекинов почти не развивалась, они жили в глиняных хижинах и совсем не владели речью. Впрочем, им это было и не нужно. Они обменивались мысленными сигналами.
Среди преступников телекины по понятным причинам встречались не часто. Но некоторые использовали их для своих целей, похищая с родной планеты. При аресте шайки они разделяли общую участь – закон суров. Чего я никогда не мог понять, так это почему телекины не возражали против тюрьмы. Они безропотно принимали наказание и вместе с представителями иных рас работали в шахте, жили в бараках, никогда не предпринимая попыток бежать. У них имелась своя, сложная для человеческого понимания, философия. Одному богу известно, почему этот тип решил сейчас выбраться из каюты.
Мне сделалось очень не по себе, когда я понял, что все мы можем оказаться во власти этого непредсказуемого существа. А что если он заставит нас выпрыгнуть в мусоропровод?! С другой стороны, из него получится отличный бугай для установления правильной расстановки сил на корабле. С телекином надо подружиться. Только как подружиться с существом, мысли и поступки которого невозможно предсказать?
Я вытянул ладони, пошевелил пальцами, тело снова меня слушалось. Красавчик на всякий случай отполз подальше.
– Это ты или не ты? – с подозрением поинтересовался он.
– Где мой инструмент?! – вместо ответа проворчал я. – Он мне нужен немедленно.
Снаружи слышались дикие вопли, завывания, хруст и хлесткие звуки ударов – там явно происходила жестокая драка. Без железки принимать в ней участие будет безрадостно и малорезультативно. Большинство уголовников уделяют особое внимание физической подготовке. Это помогает им выжить среди себе подобных.
Ключ обнаружился возле двери, я и не помнил, как отшвырнул его в сторону. Не успел я схватить оружие, как в терминал ворвался федерал. К счастью для него, парень проявил благоразумие и не стал нападать сразу.
– Ты! – он ткнул в меня пальцем.
– Лео Глуц, – ответил я. – Самое время поговорить.
– Блокируй двери, Глуц! – заорал он. – А не то они тут все разнесут!
Из коридора донесся протяжный крик, загрохотало железом на лестнице. В дверном проеме возник шар, стремительно прокатился мимо нас и скрылся за голографическим экраном. Маленький немониец, должно быть, здорово перепугался, когда началась заварушка.
Красавчик, не ожидал от него подобной прыти, в два прыжка оказался возле терминала и принялся стучать по клавишам. Створка двери с шипением закрылась, отрезая нас от царящего на борту беспредела.
– Что будем делать? – поинтересовался я хмуро, разглядывая федерала. Мы все еще стояли друг против друга, готовые в любой момент сцепиться.
– Сначала ты уберешь эту штуку, – он кивнул на разводной ключ, – а потом мы сможем поговорить.
– Нас двое, – сказал я, – даже трое вместе с инструментом. А ты – один. Сомневаюсь, что ты с нами справишься, даже если я буду без этой штуки. Но мы же разумные люди, – на последнем слове я сделал ударение, – так что мы, конечно же, сможем договориться.
– Наверное, сможем, – согласился федерал. – Но не потому что разумные, а потому что люди. А люди всегда найдут общий язык.
– Кстати, мой приятель креторианец, – сказал я.
– Это неважно, – крепыш коротко глянул на Красавчика, – знаешь теорию Тибера-Старского? Креторианцы произошли от людей. Колонистов, когда-то давно заброшенных на Креторию.
– Мы считаем по-другому, – уточнил Красавчик, – это люди произошли от креторианцев, когда мы прилетели и высадились в Солнечной системе, на Земле и на Марсе.
