непропорционально короткие и тощие. Миниатюрные ступни с трудом удерживали массивное тело. Он походил на с дерево пышной кроной, придерживаемой тоненьким стебельком. Вывернутые назад колени наводили на мысли о кузнечиках, хотя с насекомыми громила не имел ничего общего. Ближайшими земными родственниками ему приходились приматы.
– Наш парень тоже мог Зеленого грохнуть, – заметил Лео Глуц. – Гляди, какой боров.
– Вид у него довольно мирный, – высказал я свое мнение.
– Все они мирные, – буркнул Глуц: – У меня в команде была парочка вернериан. Настоящие головорезы. Хотя натура у них сентиментальная. Прирежут кого-нибудь – и всплакнут на досуге о загубленной душе.
– Какой ужас! – вырвалось у меня.
– Разве это ужас. Другие и не вспоминают, что кого-то грохнули. Полная атрофия чувств. Попадались мне такие мясники. Я старался их как можно быстрее сплавить. Одного использовали в качестве затычки топливного бака – там была пробоина, так мы его снаружи приспособили. Другой отправился чинить боковое сопло с парой моих парней, а обратно они вернулись вдвоем.
Я поежился. Откровения Лео Глуца вызвали у меня легкий озноб. Разумеется, он относился ко мне хорошо, но где гарантия, что завтра он не захочет и от меня избавиться каким-нибудь экзотическим способом.
– Что будем делать? – поинтересовался я. – Дождемся, пока все закончится?
– Надо заручиться поддержкой телекина, – решительно заявил Глуц, – если он будет с нами, мы сможем больше не опасаться за наши жизни. Да и вообще, вот они где все у нас будут, – сжатый кулак продемонстрировал решительные намерения.
– А кто возьмет на себя переговоры? – поинтересовался я.
– Ты у нас человек утонченный, – сказал Лео Глуц, – то есть креторианец, конечно… – поправился он. – Тебе и говорить с телекином. Тебя он скорее поймет.
– Но почему?
– У тебя мыслей больше. Они яснее. Если бы ты знал, какой сумбур творится в моем котелке, – Глуц ткнул указательным пальцем в висок, – иногда я сам поражаюсь, как могу думать о стольких вещах одновременно. К тому же, если со мной что-нибудь случится, ты с этими парнями не справишься. Так что выход у тебя один, взять переговоры с телекином на себя.
– Проклятье! – выругался я. – Неужели нельзя что-нибудь придумать?!
– Например?
– Например, как-нибудь обездвижить его. Сделать так, чтобы он не мог никому причинить вреда.
– Вот ты этим и займись, – посоветовал Глуц. – И кстати, поосторожнее с лемурийцем. Я тут глянул кое-какие личные дела. У него кликуха – Умник. В тюрьмах, знаешь ли, юмор специфический. Скорее всего, парень тупой, как робот-уборщик, и такой же упертый. Чешет себе по знакомому маршруту, не сворачивая с дороги.
У меня в памяти всплыла кошмарная сцена с обзорных мониторов – перекошенное от ярости лицо лемурийца, клочья пены летящие с подбородка. На «умника» он точно не тянул – его следовало назвать «убийцей» или «шизиком».
В своей жизни я неоднократно имел дело с психопатами, но любой лемуриец каждому из них дал бы сто очков вперед. Еще секунду назад он общается с тобой нормально, а потом вдруг выходит из себя и прикладывает все усилия, стараясь тебя укокошить.
– В общем, так, – сказал Глуц. – Я открою дверь, и ты в коридоре. Там смотри по обстановке. Путь до каюты телекина свободен. Подойди к нему. Постарайся убедить, что мы не хотим ничего дурного. И даже наоборот… – Лео говорил все это и потихоньку подталкивал меня к выходу. – Да не тушуйся, у тебя все получится. Умеешь же ты с бабами обращаться. Значит, и с этим типом справишься без особых проблем…
Я и не заметил, как оказался в коридоре. На корабле царила тишина. Драка на камбузе, должно быть закончилась, и теперь все, кто остался в сознании, затаились, в ожидании новой стычки. Лично мне все они напоминали диких зверей, сидящих в засаде. Я постарался понять, кого я боюсь больше – телекина, способного сделать так, что я отгрызу себе левую ногу или лемурийца, использующего для убийства все подручные средства, включая микроволновую печь. Так и не придя ни к каким выводам, я, осторожно ступая, двинулся по коридору.
«Умеешь обольщать женщин, значит, и с ним справишься», – примерно так сказал Лео Глуц. Но что он знает об умении обольщать? Это целая наука. И потом – на моей стороне изысканные манеры, внешность, приятный запах духов. А здесь. Какое ему дело до моих манер и внешности? Да и вообще, что я знаю о телекинах?! Кто знает, что у этой твари на уме? Может, он только и думает о том, как бы убить одного красивого умного креторианца?
Каюта телекина была открыта. Я остановился, чтобы перевести дух, собраться с силами. Как же его расположить к себе?! Если они читает мысли, надо постараться думать о нем, как о самом славном сапиенсе в Галактике. Этот же прием я использовал и с женщинами. Нельзя просто говорить им слова любви, нужно найти в каждой из них выигрышные индивидуальные черточки и полюбить их. У одной дамы могут быть прекрасные глаза, другая обладает отменной фигурой, третья – умна, а четвертая может быть, к примеру, совсем не жадной. Ну, как не полюбить такую умницу?
Время шло, а я все топтался на пороге, прикидывая свои шансы на успех. Так прошло минут пятнадцать. Издалека донесся сдавленный вопль, я понял, что медлить больше нельзя и стремительно прошел те несколько шагов, которые отделяли меня от каюты телекина.
На мое появление он никак не отреагировал. Продолжал сидеть на полу, подложив под себя ноги, открытые глаза пугали неподвижностью. Единственное, что выдавало в нем жизнь – едва заметное шевеление пальцев четырехпалой ладони, она лежала на тощем колене.
Я помялся, не зная как начать разговор с существом, чей разум настолько отличен от моего. Постарался привести в порядок мысли, несколько раз повторил про себя: «Я пришел с миром! Я пришел с миром! Ты прекрасен! Ты прекрасен!»
Не успел я и рта открыть, как в моем мозгу вспыхнула четкая картинка – я с посиневшим лицом, рот распахнут в предсмертном хрипе, в выпученных глазах застыл кромешный ужас, сползаю по стене, задушенный собственными руками.
Видение нахлынуло и исчезло – он вовсе не желал довести меня до безумия, просто предупреждал. Я поспешно ретировался. Отбежал на пару десятков шагов и остановился. Без телекина нам не захватить власть на корабле. Значит, я должен что-то придумать. Что-то такое, что сделает его нашим союзником. Проклятье, насколько наладить контакт было бы проще, если бы речь шла не об этом существе, полном загадок, а о какой-нибудь женщине. Может, и в самом деле, закрыть глаза, представить, что имею дело с прекраснейшей из женщин, соблазнить его, как соблазнял их? Плохая идея, очень плохая идея. Если ему не понравится мой настрой, он чего доброго может заставить меня самостоятельно выпрыгнуть в мусоросборник.
И все же, попытаться стоило. У нас не было шансов.
Я направился обратно. Справедливости ради, надо заметить, что в отличие от того же Лео Глуца я отнюдь не герой. У меня все поджилки тряслись, когда я, закрыв глаза, снова входил в каюту. Но при этом я лучился любовью к этому существу, такому волнующему и сексуально привлекательному.
Я ожидал, что сейчас на меня обрушится новый поток кошмаров, и мозг мой буквально взорвется, не в силах перенести подобных впечатлений, но ничего не происходило. Вскоре я отважился приоткрыть один глаз. Телекин смотрел прямо на меня. В его взгляде читалась заинтересованность.
– Мы можем поговорить? – выдавил я с трудом.
В ответ он сделал недвусмысленный жест четырехпалой конечностью, предлагая присесть напротив. Я немедленно устроился на полу, стараясь излучать ту же любовь и доброжелательность.
– М-мне очень жаль, что мы поначалу не поняли друг друга… мы с Лео Глуцем пытаемся навести порядок, – я замялся, и дальше продолжил намного активнее, поняв, что телекин не проявляет агрессии, – если бы мы только смогли разобраться с этой ситуацией. Если не навести порядок на борту, то мы никуда не долетим. Мы все погибнем…
Мне снова начало казаться, что он меня не слышит, потом явился зрительный образ, напугавший меня
