глубже. И вроде бы не такая уж и большая глубина, а вот на тебе! – не переправишься на мотоцикле, никак не переправишься: воды – по пояс, а течение… течение быстрое, хотя и уклон небольшой, но снесет и тебя, и мотоцикл, и найдут тебя потом только вон, около того моста. За раскореженной секцией моста был кустарник, а потом черный лес, лес и лес, все дальше и дальше уходящий к горизонту. За лесом – синюшный хребет, над которым клубились черные тучи, между тучами и хребтом струилась серо-черная плотная паутина – шел дождь. Сразу возле переправы, справа, из воды торчал пенек. Высокий такой пенек, был обвязан наверху металлическим тросом. А на той стороне – почти через сто метров, виднелся прибрежный желтенький песок, и стояли толстые кедры, и даже скамейка, как будто, виднелась – там был егерский пост. Там начинался Джиргинский заповедник. Ниже по берегу Баргузина были заросли кустарника. Выше – холм, скальным обрывом уходящий в реку. А поверху кустов виднелись иссиня-черные тучи, они двигались в нашу сторону. Там то и дело мелькала молния, била куда-то вниз, в землю… Мы оглянулись на остальных. Они стояли, бессмысленно глядя на реку, словно загипнотизированные течением. Да что же ты, Будаев? Принял на себя командование – так командуй! Но он вместе с остальными стоял и смотрел, словно ждал, что от его взглядов вода расступиться. Нет, Будаев, чудес не бывает… Я посмотрела на молнии, отогнала мотоцикл подальше от высоких деревьев и заглушила его. - Что, ставим палатку?
- Ставим!
Наши действия словно подстегнули остальных. Делать-то ведь нечего, остается только ждать, когда вода спадет. Или оказии. Я верила – что-то обязательно должно случиться. А пока нам оставалось одно – обживать берег. Скоро начнется дождь, и я хотела быть готовой к нему. Позади нашей палатки, ближе к берегу, поставил свою палатку Будаев. Палатки Олега, Вадима встали рядом… Как-то очень быстро Мецкевич дал всем понять, что продуктами заведует он. С ним никто не спорил, хочется человеку местечко посытнее – пожалуйста. Он разделся по пояс, повязал очередную цветную тряпочку на голову и не на шаг не отходил от костра. Он быстро спелся с журналистами. Как оказалось, у них одна, но пламенная страсть – этой страсти они взяли с собой вдосталь. Они все время сидели у костра и опрокидывали стаканчик за стаканчиком. Пьяненький Мецкевич одним глазом смотрел за варевом, а когда приходила пора есть, отказывался от своей порции, хитро щуря серые глаза, и шепелявил: - Ззнаес-с, повар с пальца с-сыт!
Не знаю, был ли он сыт, но доволен он был, и лицо прямо-таки лоснилось от счастья. Вася Попов тоже довольно щурил свои темные щелки глаз, его круглая физиономия становилась еще круглее. Мне не понравился этот парень. Ему было только двадцать три, а когда он стянул с себя футболку, оказалось, что у него белое, бабье тело, дрябленькие бока, и никакой мускулатуры. А еще чувствовалось, что он уже привык к почтительному отношению к себе, как к «столичному» журналисту. Увидев меня рядом, он тут же начинал меня поучать, как мне надо ехать, и рассказывать о том, что у него был «Иж». - Я бы на вашем месте серьезно подумал, ехать ли на тот берег. Местные ведь говорят, что нельзя пройти, что они зря говорить, что ли, будут? Я вообще вам удивляюсь, вы, что, прогноз погоды не могли в интернете прочитать? Ясно же, что дожди будут.
Я даже спорить с ним не хотела. Во-первых, неужели из-за прогноза погоды мы должны были отказываться от поездки? Ведь все взяли отпуска специально для этого случая. Второго такого раза, что бы все так совпало, не будет! А во вторых, какой прогноз? На территории Бурятии три метеостанции, а сама территория – видели на карте? «Здесь десять Франций лягут на планшете…» Так что терра инкогнита у нас в России до сих пор – терра инкогнита. Хочешь посмотреть в интернете, какая погода будет между Курумканом и Куморой? Ой, не смешите мой мотоцикл! Метеослужбы даже не знают, где это находится. А если боишься, – сиди дома. Я отошла в сторону, и он переключился на парней. Валентин был постарше и поумнее – не лез с разговорами, ничего не комментировал, и воспринимал мир таким, каким он был. Женька с Олегом бродили по берегу. Они уходили то вниз по реке, то снова появлялись у костра, приволакивали дровишки, а потом ушли вверх. Будаев решил провести время с пользой и продолжил поиски неисправности своего «Урала». Они увенчались успехом. Оказывается, у него прогорели клапана. Он обрадовался, как ребенок, и стал их притирать. В этот момент он был похож на древнего человека – сидит себе первобытный мужчина, вертит что-то меж ладоней – огонь добывает. Короткий дождь на время загнал всех в палатки. К нам с Алексеем снова пристал Вася. - Я вот тут смотрю, все свои мотоциклы от дождя полиэтиленом накрывают, а вы не укрываете. Почему?
- А зачем? – спросил его Алексей.
- Не знаю, – опешил Вася.
- Вот и я не знаю, зачем их укрывать, – отрезал Алексей.
- Нет, в самом деле, – не отставал прилипчивый Вася, – Я вот вижу все ломаются, а у вас мотоциклы едут и едут…
- Видишь ли, мы их ремонтируем не во время, а до поездки! – сказала я и закрыла молнию на палатке, чтобы отстал.
Вечером на дороге появились долгожданные вездеходы. Три машины – «Урал» и два КАМАза тяжело вздохнув, остановились на пригорке. Открылись дверцы и сверху, из кабин на землю повыпрыгивали мужики в ковбойках и кирзовых сапогах.
