большой и довольно вонючей толпой – от мотоциклов тянуло выхлопом несгоревшего масла, от водителей разило перегаром, – поехали куда-то еще. Остановились на чистой светлой широкой улице возле деревенского дома, калитка распахнулась, и оттуда вышел Белецкий. Он был при полном параде, – в своей новенькой серой косухе с символикой знаменитой американской шестьдесят шестой трассы, на шее повязана бандана с красно-синим байкерским флагом, образ завершали щегольские джинсы-клеши и отделанные металлическими бляшками сапоги-казаки. Он выкатил из гаража отполированную «Ямаху», на заднем брызговике которой был прикреплен большой золотистый орел. Я чуть не засмеялась. Так вот в чем была задумка! А теперь они вдвоем со Зверевым поведут колонну в Байкальск! - Может, поедем потихоньку? – спросила я Алексея, но он не отреагировал, словно завороженный байкерским коллективизмом. Он был как в трансе, его глаза ничего не выражали, и понять, о чем он думает, было невозможно, одновременно с этим он был сильно возбужден. Он просто отмахнулся от меня.
Около часу мы топтались у палисадника, кого-то ждали, подъезжали местные ребята на «Явах» в кожаных куртках и джинсах с клепками по всем швам, потом снова уезжали, потом появлялись снова. Улица то и дело наполнялась ревом, и мне стало жаль местных жителей. Они-то тут причем? Потом, когда солнце уже перевалило за полдень, все вдруг засобирались, мотоциклы взвыли, и вдруг снова наступила тишина. Я заглушила свой мотоцикл и оглянулась. Ну, что на этот раз? Выяснилось, что кто-то из ребят обронил в траву ключ зажигания. Добрых полчаса двадцать здоровых, затянутых в кожу мужиков в тридцатиградусную жару топтались по травке и искали ключ. Когда они его нашли, я была готова плюнуть на все и уехать домой, даже если мне для этого пришлось бы оставить здесь Алексея. Но, назвался груздем, полезай в кузов… И я поехала дальше. На незнакомом серпантине мне быстро надоело соревноваться с лихачащими пацанами на чадящих «Ижах» и «Восходах», и я стала просто уступать им дорогу. Сама я здесь еще не ездила, они же чувствовали себя на дороге, как у себя во дворе, они знали каждый поворот и каждую выбоину на асфальте. А мне вдруг стало страшно на крутых разворотах у скальников, когда дорога поворачивала на сто восемьдесят градусов, а радиус разворота едва достигал десяти метров. Не буду я ними гоняться, решила я, как еду, так и еду. И поехала, как умела. Не стреляйте в пианиста… то есть в мотоциклиста, то есть в мотоциклистку, она просто очень стала. Она поспит, и все будет нормально… Колонна уходила все дальше, я ехала все медленнее, утешая себя тем, что жить я, согласно пословице, буду очень и очень долго. На этот раз меня не радовала ни шагающая по сопкам ЛЭП, ни скалы, ни седая поверхность поблескивающего Байкала. Да и от фестиваля я уже не ожидала ничего хорошего. Я ехала и засыпала. На одном из поворотов я вдруг обнаружила, что они остановились. Ожидая всего, чего угодно, я подъехала к колонне. Меня встретил Зверев. - Алина, а что, ты быстрее ехать не можешь? У нас вон журналистка из Слюдянки на скутере едет, и то не отстает.
Я разозлилась. Да какая разница, как я еду! Я в вашу колонну не напрашивалась. Я могу и одна ехать. Но он меня не слушал. - Ты уж постарайся, езжай побыстрее. Мы все же вместе.
Я пожала плечами, а он принял это за согласие. Когда мы прибыли на место и разместились, было уже семь часов вечера. Нас задержала охрана, они не хотели пропускать на территорию лагеря мотоциклы, подозреваю, они не ожидали от байкеров ничего хорошего: мы были похожи на орду: разномастные грязные мотоциклы, разноцветные куртки, замасленные джинсы, черные от мазута шлемы, длинная индейская бахрома, неряшливые, с торчащими во все стороны пожитками, мотоциклы с колясками, да и сами мотоциклисты, за редким исключением, чумазые, всклокоченные, покрытые пылью. Дешевые клепки на дешевой галантерейной коже, перчатки с обрезанными пальцами, канистры с маслом и бензином, шальные глаза и непременное пиво в руке, – было от чего насторожиться. Галдя, вопя, сигналя и тарахтя, колонна проехала мимо сцены, на которой выступала какая-то группа, мимо палаточного городка рокеров и остановилась в глубине территории, в густом березняке. Я сразу же заметила, что мы остановились в болоте, и в палатке будет сыро. Мы отыскали между кочек более–менее подходящее сухое место и поставили палатку. В предвкушении долгожданного отдыха и ужина, – я ведь не ела с семи часов утра, а много ли съешь на завтрак, если не выспался? – в животе у меня урчало, – я раскидывала в палатке вещи, как вдруг услышала шаги снаружи. Я насторожилась, не ожидая ничего хорошего. - А че, Леха, котелок-то у вас есть? Есть? Ну, хорошо, а то там, сам понимаешь, пацанам пожрать сварить надо, – услышала я голос Белецкого. – Давай сюда.
Послышалась возня, потом звякнула дужка котелка, и шаги удалились. Да что же это такое? Я выглянула наружу и встретилась взглядом с глазами Алексея. - Ты отдал им наш котелок!
- Ну да.
- Наш котелок.
- Ага..
- Котелок!…
- !?
- Наш котелок! Наш единственный котелок! – я готова была заплакать и крепилась изо всех сил. – Я есть хочу и пить хочу! Я не ела с семи утра и воды во рту у меня тоже не было уже… десять, нет одиннадцать часов. А ты отдал котелок.
