Я больше не могла говорить. Почему я должна отдать котелок тем, кто сильнее меня, кто лучше знает дорогу, и кто к тому же уже отдохнул, потому что приехал еще вчера? Почему? - Я заберу…
Я опомнилась и вздохнула - Нельзя, теперь они скажут, что ты жмот. Мы могли бы сварить поесть, а потом дать котелок им. Это было бы справедливо. И почему они не могут возить котелок сами? Почему им всегда кто-то что-то должен возить?
И тут снова показался Белецкий. - Че, Леха, вы пока здесь? За мотиками присмотрите, мы пошли туда…
Это было уже слишком! Котелок исчез, готовить ужин никто не собирался, все пошли пить и веселиться, я сидела голодная и злая как бездомная собачонка. Были бы у нас деньги, мы могли бы пойти и купить себе что-нибудь поесть, но денег у нас почти не было – только на бензин и немножко на пиво. Не то, чтобы я не умела долго злиться, просто толку в этом не было никакого – надо было подсуетиться: раздобыть хотя бы воды, без еды еще можно было как-то прожить. Сторожить мотоциклы? Сами посторожите! Вечерело, костры светились в темнеющем березняке, словно путеводные огоньки, молодые нечесанные ребята в рваных джинсах быстро растаскивали ворох досок и еще какого-то деревянного хламу. Мимо нас продефилировали, спотыкаясь и хватаясь за ветви и друг за друга, парень с девушкой. У парня на голове был зеленый ирокез, а девушка была наголо обрита. Глаза у обоих были пустыми, как стекляшки в дешевых бусах. Алексей проводил их удивленным взглядом. Мы прошли по скользкой от грязи тропинке, потом поднялись на бугор, свернули направо и оказались на большом стадионе, вдали была сцена, на которой кто-то пел, от звука ударных толпа плавно дышала, словно море, поднимаясь то вверх, то вниз – они танцевали. Мы протиснулись через столпотворение в проходе и кое-как нашли столики, за которыми торговали пивом и напитками. Мы купили воды, но, сколько не искали, так и не нашли, где можно купить поесть, – где-то у самых ворот работало кафе, выдавая проголодавшимся порции картошки с рыбой, но нам это было не по карману, и мы повернули назад. Еще немного походив по стадиону, послушав какую-то какофонию, которая лилась из динамиков, мы неторопливо, прихлебывая синтетическую бурду из банок, вышли на берег Байкала. Гораздо интереснее было смотреть на напившихся молоденьких панков, бородатых бардов с гитарами и татуированных неформалок с металлическими палочками в носу и с бусами на лодыжках. Все это напоминало милое местное Таити, где напившиеся огненной воды и накурившиеся дурманной травы туземцы справляли праздник молодого тюленя. Пока мы гуляли, стемнело. Вернувшись назад, мы обнаружили, что в лагере кто-то развел костерок. Возле костерка сидело несколько человек, среди них был и Макаров. На длинной жерди над костром висел наш котелок, в котором парилась вода. - Никак не закипает, – ответил кто-то из байкеров на наш вопрос. – Дрова сырые.
- Ерунда какая-то, – заметил Алексей, – сейчас примус принесу, закипит через десять минут.
Через пять минут вода закипела. Мы, уставшие, сидели у костра. Один из парней, широкоскулый, мрачноватый парень, кажется, его звали Кирилл, крутил в пальцах короткий нож с широким лезвием. Нож был с разборной рукоятью, Кирилл неторопливо объяснял кому-то из парней, как им пользоваться, как нужно раскрывать, как нужно бить, чтобы наверняка нанести противнику ощутимые раны. Он недавно вернулся с армии. - Коротковато лезвие-то, – заметил кто-то.
- Чтобы убить, и не нужно длинное, – возразил Кирилл, – надо просто знать, куда бить.
Виктор, уже выпив, выпендривался перед мужиками и рассказывал какую-то похабную историю «про баб». - А нельзя ли потише, – вдруг оборвал его Кирилл, когда тот загнул что-то совсем из ряда вон выходящее, – тут вон, девушка сидит.
Но Виктора несло. - Девушка? – переспросил он, – Девушка! – передразнил он, издеваясь, – Девушка – это когда ей восемнадцать, а не когда за тридцать! – отрезал он.
Я с любопытством наблюдала за ним, он злился на Пантеру, а доставалось мне. Я и не думала, что он такой слабенький. - Ты напился, – спокойно констатировал Кирилл. – И порешь чушь!
Все замолчали. Я оглянулась на Алексея. Тот сонный, как ребенок, сидел и смотрел на пламя костра. Он даже не слышал, о чем говорили парни. Все же он немного блажной у меня. Сто процентов – он думает о мотоциклах. - А Лёха, этот, из Слюдянки, он на своем «Урале» переделывал вилку, Никто не знает, какую он брал? От какого мотоцикла? – наконец спросил Алексей.
Ну, что я говорила! Все сразу же оживились и стали обсуждать переделки «Урала», потом перешли к забавным и страшным случаям из жизни, и инцидент был забыт. А утром все уехали. Мы встали поздно и успели застать только Виктора Макарова, который укладывал вещи в большие кофры своего серого мастодонта.
