- А я вчера такую неформалку отодрал! – похвастался он, странно улыбаясь, – Местная, и без всяких там… Сразу ко мне в палатку! К тому же девочка оказалась!
Я знала, что он врет, но все равно было омерзительно. Даже Алексей старался на него не смотреть. - Я что-то не понял, а зачем все приезжали в такую даль? – спросил меня Алексей, когда Макаров уехал. – Ничего не увидели, ни с кем не пообщались…
Мы взяли полотенца, зубные щетки и пошли к Байкалу. Лагерь еще спал после вчерашнего буйства. Хрустальная вода была свежей и чистой, маленькие аккуратные волны накатывали на покрытый разноцветной галькой пологий берег, горизонт таял в серебристой дымке, мы постояли-постояли, посмотрели на Байкал, на солнышко, на ясное небо и решили остаться: хотелось посмотреть, что же здесь происходит, искупаться, позагорать, да и съесть оставшуюся в рюкзаке тушенку тоже нужно было. Не везти же её обратно! - А, интеллигенция ср*ная! Зубы ходят чистить! – услышала я на обратном пути злорадный вопль Зверихи.
Оказывается, она еще не уехала, а только собиралась. Она с ненавистью смотрела на меня, уперев руки в круглые бока. Мы с Алексеем переглянулись и прыснули. Оказывается, с точки зрения Матрены – байкеры зубы не чистят! Или они не байкеры! И в самом деле – зачем? Лишняя трата денег. Это был отличный день, мы купались, пили шипучее пиво, которое разливали из алюминиевых блестящих круглых кег продавщицы с белых халатах, ели соленого, копченого и сушеного омуля, купались, слушали гитаристов, выступавших на сцене днем, снова купались, а вечером пустились в пляс по уже вытоптанному, темному, бесконечному стадиону под аккорды какой-то бешеной музыки. Над нашими головами плыли огни фейерверка, а когда они потухли, то в темном небе наконец-то зажглись созвездия. Их света нам было достаточно… Весь следующий день я просидела в белом от известки, воняющем хлоркой деревянном туалете: мне было о чем подумать – я размышляла, что именно было несвежим – омуль или пиво. Пиво или омуль? Пиво было теплым – оно могло прокиснуть на жаре. Омуль тоже холодным не был, к тому же неизвестно кто и как его солил… Ехать в таком состоянии было невозможно – болела голова, тошнило, и было совсем плохо. Я лежала на коврике с умирающим видом, а несчастный Алексей сидел и смотрел на меня, ожидая, когда же мне станет лучше. В конце концов, я нашла в своей аптечке неизвестно как уцелевшую таблетку антибиотика, выпила её и слабо скомандовала: - Ну, что сидим? Собирай пожитки.
Последним Алексей выдернул из-под меня коврик, свернул его, прикрепил, поднял меня за руку и подтолкнул к моему синему мотоциклу, на котором были навалены вещи – перчатки, куртка, кожаная бандана, шлем, шапочка… Я смотрела на это с отчаянием. Надо одеваться, а потом – ехать. От запаха бензина накатывали приступы тошноты. Но все оказалось не так уж и плохо: прохладный ветер обдувал лицо, дорога отвлекала от плохих мыслей и переживаний, и до самого Култука я развлекала себя тем, что училась спускаться накатом. Все было просто отлично: каждый из нас ехал на своем мотоцикле, «Уралы» и не думали капризничать, они словно бы узнали нас. Мы миновали Култук, выехали на серпантин. Я едва поспевала за Алексеем, который просто обожал эту дорогу, кажется, он мог бы ездить по ней каждый день. Ему нравилось разгоняться на спусках, закладывать мотоцикл в крутые виражи, выравнивать его после поворота, гадать перед новым изгибом дороги – войдет или не войдет мотоцикл в поворот, если добавить еще газу? Мне серпантин давался с трудом, – повороты не просматривались, а дорога все время норовила свернуться в лист Мебиуса, голова от этого просто кругом шла. Иногда казалось – еще немного – и ты поедешь вверх ногами, то есть вверх колесами. Поэтому Алексей ушел вперед, а мне ничего не оставалось, как стараться не отстать. Я разогналась, чтобы въехать в горку, как вдруг мотоцикл перестал слушаться ручки газа, и я услышала странный звук у заднего колеса: «Вжух-вжух-вжух… вжух-вжух-вжух…» Я еще успела свернуть на узкую обочину, и ухватилась за тормоз, чтобы мотоцикл не укатился назад. Алексей вернулся не сразу – в пылу погони за каким-то автомобилем он не сразу заметил пропажу. Еще не доехав до меня, он уже кивал головой, беззвучно спрашивая: ну, что еще стряслось? Когда он остановил свой мотоцикл возле, я объяснила, как могла, что произошло. Алексей осмотрел колесо. Я, подражая ему, сделала то же самое. Он вздохнул и снял шлем. - Все, приехали…
- Что? Что случилось?
- Кардану хана. Кажется, шлицы срезало. Нет, не срезало… Канавку разбило и стопорное кольцо выдавило…
- Ага… – я с трудом соображала. – А что-то можно сделать?
- Попробую…
Он постарался отверткой подтолкнуть кардан на место, и после этого «ремонта» я проехала еще почти километр, прежде чем все повторилось. Стало ясно, что мы в самом деле «приехали». Надо было что-то делать. Напротив нас была небольшая полянка, справа и слева её огораживали заросли черемухи и березняка. Выбирать не приходилось. Наступал вечер, легкий, но холодный ветерок шевелил ветви черемухи, лес за поляной затаился, ожидая непогоды. Я посмотрела на небо и дернула Алексея за рукав. - Смотри!
Черные, рваные, низкие тучи летели над верхушками деревьев. - Здесь всегда так, – сказал Алексей со вздохом, – перевал, что ты хочешь…
Мы установили палатку, спрятали там вещи.
