Темнело. На всякий случай, – вдруг кто знакомый проедет? – на обочине дороге положили мой красный шлем. Но на шоссе не было ни одного мотоциклиста. Зато нас позабавили автомобилисты. Ох, и падок же наш народ на халяву! Они тормозили, но не для того, чтобы помочь, а чтобы стащить шлем! Останавливались, видели нас и быстренько уезжали, сделав вид, что, в общем-то, не очень и надо было… Шлем пришлось убрать. - Что будем делать? – спросила я Алексея.
- Разберу задний мост, сгоняю в Слюдянку, переберу.
- Может, лучше в Иркутск?
- Иркутск слишком большой, пока кого-нибудь найдешь, утро настанет, рвану в Слюдянку. Помоги…
Я помогла установить «Урал» на центральную подножку, достала ключи. Алексей быстро снял мост целиком, обмотал ветошью, положил в вещмешок. Уже начал накрапывать дождь. Он успокаивающе стучал по натянутому тенту и шумел к листве. Алексей надел костюм химзащиты, прикрепил вещмешок на багажнике, завел «Соло» и сел на мотоцикл. - Жди! – крикнул он мне. – И на всякий случай держи топор поближе, – и он уехал.
В подступающей темноте еще какое-то время был слышен звук мотоцикла, но потом затих и он, и я осталась совсем одна. Мы попали в непростую ситуацию. До Иркутска было семьдесят километров, до Слюдянки немногим меньше, у нас не было воды, еды, а еще мне было плохо. Несмотря на это, я решила не терять времени зря, и насобирать дров. Просто так, на всякий случай. Не сидеть же сиднем. Косясь на темную стену леса, я ходила по ближайшим кустам и стаскивала к палатке найденный сушняк и валежник. Я насобирала большой ворох дров, а когда дождь усилился, залезла в палатку и принялась ждать, сжимая в руке топор. По шоссе проносились редкие автомобили, но по- прежнему не было ни одного мотоциклиста. И тут я вспомнила: когда мы в начале пути менялись мотоциклами, мы обменялись и документами на мотоциклы! А значит, у меня в кармане сейчас лежали документы на «Соло», на котором уехал Алексей! А у него… У него в бумажнике – мои документы! И что он скажет слюдянкинским гаишникам? Мимо поста проехать невозможно. Я проверила свою догадку, достав фонарик, и похолодела. Так и есть, это документы на «Соло». Что же делать-то? Если у Алексея отберут мотоцикл, как он приедет сюда? Это означает одно – мне придется ночевать одной. В темноте нащупав в сумках одежду, я потеплее оделась, села у выхода и глядела в темноту, в которой посверкивали капли дождя. Было тревожно, я думала, что же буду делать, если Алексей не появится? Мотоцикл не на ходу, документов на него нет. Останавливать грузовик? Идти в ближайшую деревню искать помощи? Но думать о плохом не хотелось, в конце концов, неприятности должны были когда-то закончиться. Алексей появился, когда я совсем отчаялась. Непроницаемая темень обступала палатку со всех сторон, шумел дождь, но я сразу же узнала звук «Урала». Луч фары лезвием резанул по глазам, и я услышала знакомый голос: - Ну, ты как, живая?
Я вылезла из палатки. Алексей смеясь, запихал меня обратно, сунул мне в руки что-то горячее. Это была фляжка. - Вот, это я в кафе купил, тут недалеко… А еще у меня пирожные есть…
Во фляжке оказался горячий сладкий кофе с молоком, а крохотные тартинки таяли во рту. - Я не буду, я ужинал, ешь сама…
- Ты как без документов уехал?
- Это цирк! Еду-еду, и тут понимаю, что у меня документов нет! Я бы вернулся, но у меня бензина в баке – на донышке. Понял – если вернусь, то мы вообще отсюда не выедем. Ну что, подъезжаю к Слюдянке, там, как всегда, полоса, по которой въезжают в город, перегорожена, гаишники тормозят всех! – Он не выдержал и радостно захохотал, – я думаю, что я им говорить буду? Ну и понес, что в голову лезло. Что тороплюсь, что у меня мотик сломанный на дороге, что девушка с мотиком! Что если я не приеду, то неизвестно, что с тобой будет! Я им так врал, что они даже документы проверять не стали – так отпустили. Я у Лёхи Вишневского в гараже мост перебрал, он мне кардан дал, потом вернуть надо будет. А обратно меня Лёха вывел, у него брат гаишник, – Алексей перевел дух. – А еще я крышку от бензобака потерял, в темноте не заметил, заправлялся, видать, плохо затянул, уже тут на дороге почуял, бензином прет… А у меня крышки нет…
Я, не жуя, проглотила пирожные, выпила кофе, и мы завалились спать. Всю ночь в шуме листвы мне мерещились телефонные звонки, я слышала далекий лай собак и разговоры людей. Я прислушивалась к звукам проезжающих машин, но никто не останавливался, и никто не подходил к палатке. Я успокоилась и заснула. Утром меня разбудил шум подъехавшего УАЗика. Было уже светло, я расстегнула спальник и выглянула наружу. На обочине стоял УАЗ-«таблетка», и Алексей разговаривал с Доцентом. - Здравствуй, Алина,– сказал Доцент, увидев меня, – как ты?
- Нормально. Сейчас домой поедем. Дождика бы не было.
Доцент, словно монгольский хан, решающий судьбу подчиненных, с величественными видом посмотрел на бегущие тучи, потом подставил лицо ветру, прижмурился и сказал. - А дождя не будет, не волнуйся, Видишь, какой ветер? И облака бегут… Будет крутить, – он повертел в воздухе пальцем, словно показывая вихрь, – но дождя не будет… – он улыбнулся своей хорошей тихой улыбкой и уехал.
