- Мы тут ничего не делаем, лишь в лечебной грязи валяемся, как поросята, да отмываемся поле нее, – сообщили парни.
Предложение ехать домой было встречено одобрительными возгласами. Наше путешествие закончилось так быстро, что я даже и сообразить-то ничего не успела – мы готовились к нему всю зиму, а оно промелькнуло, как мелькает железнодорожный вокзал маленького города за окошком скоростного экспресса. Неужели это все? Всю ночь по приезде домой мне мерещились кони, мотоциклы, костер в ночи, степь и ветер, тот, что рвет горизонты, раздувает рассвет и зовет за собой в дорогу. Я просыпалась и видела лишь распахнутое окно, из которого тянуло «ароматами» нефтехимического комбината и помойки. А через десять дней после нашего возвращения, началось самое большое наводнение в истории Иркутской области и Бурятии, которое полностью смыло дорогу в ущелье Иркута и все мосты в Тункинской долине. Туристов из Саян и с Окинского плато спасатели вывозили на вертолетах, а группа из десяти человек погибла – они замерзли в горах Хамар-Дабана. Стихия пришла и в Ангарск. Мы носились по берегу Китоя: Волчья река* разлилась, затопила картодром, на котором Алексей учил меня водить мотоцикл, – страшная сила уносила вниз бревна и мусор, заборы и деревья. Брат Алексея, Толик на старенькой моторной лодке вывозил с ближайших огородов дачников и их нехитрый скарб. Я с ужасом смотрела, как слабенький мотор еле вытягивает против беспощадного течения. Вода шла мутная, и в этой мути мерещился мне какой-то зловещий смысл – попасть в мутную воду было страшно вдвойне, и казалось, что уберечься от этой жуткой силы невозможно… Наводнение угрожало дому Алексея – вода подошла к забору и в любой момент могла хлынуть в огород. Людмила Иннокентьевна стала поднимать все наверх, чтобы уберечь имущество… Если учесть, что Китой брал начало всего в десяти-пятнадцати километрах от Ильчира, то нам оставалось только предположить, что недобрые духи Окинского плато разозлились на нас за непочтительное отношение и теперь мстили, затопив все, что было вокруг … Шаман-Камень (2001 год, июль) Этим летом был официально зарегистрирован еще один клуб – уже в Иркутске. Президентом клуба «Нибелунги» стал наш хороший знакомый, которого мы знали еще с девяносто восьмого года – Марат Обручев. Он увлекался дальнобоем, и как-то на своей «Ямахе» в три дня слетал до Перми. Этим летом клуб решил провести первый мотослет на Байкале. Не знаю уж, кто с кем договаривался, но слет было решено объединить с рок-фестивалем «Шаман-Камень», который проводил некто Питеров на Байкале возле поселка Листвянка. Ребята готовились к слету всю весну – строили сцену, завозили дрова, договаривались с властями. Лагерь был разбит на две половины – в одной собрались рокеры, панки и прочие неформалы, а во второй обосновались байкеры. Наши палатки стояли в ряд – мы, потом палатка Будаева, палатка Мецкевича, который, как всегда, приехал не один, а с очередной молчаливой, влюбленной брюнеткой. Она была тихая, похожая на учительницу младших классов, она смотрела ему в рот, и, по-видимому, на что-то надеялась. Они все на что-то надеялись… Дальше стояла палатка Бориса Большова, который приехал на «УАЗе» с какими-то ребятами, палатка Игоря, и, наконец, палатка Радика, а рядом с палаткой стоял его «Москвич» и белокурая красавица Марго позировала журналистам. Слет был немножко провинциальным, немножко скомканным, все было в первый раз, но все было от души и поэтому – хорошо. 
На этом слете мы познакомились с чудесной девушкой из Новосибирска – Светланой Царевой, которая на мотоцикле объездила весь Алтай, сходила вокруг Байкала, а теперь, вместе с мотоциклистами из клуба «Алтай» ехала до порта Владивосток и дальше – на Камчатку. Она приехала на высоком сером ЗИДе, и я в первый раз в жизни увидела молодую женщину, с которой можно было поговорить о мотоциклах! Она была… Она была Царевой, она была царицей. Невысокая, статная, с румяным, девичьи нежным лицом и с золотой короной роскошных волос: вокруг головы она укладывала косу толщиной в руку. У неё был тихий, детский голос, а говорила она быстро-быстро, чуточку с придыханием, так что вам все время нужно было находится в некотором напряжении, чтобы не пропустить ничего из сказанного. При этом она могла от души ругнуться, не переставая курила, прищуриваясь, и лихо пила крепкое пиво. За прошедшие годы я совсем, окончательно и бесповоротно лишилась всех приятельниц. Сдались даже самые стойкие: слушать о запчастях и путешествиях они не хотели, а я не могла с ними говорить о кройке и шитье и о мужчинах тоже говорить не могла – потому что у меня, в отличие от одиноких пордруг, мужчина был, и говорить о нем я не хотела ни с кем. Не их это дело. А тут! Я с удовольствием расспрашивала её о мотоцикле, рассматривала ЗИД, слушала ответы. На все про все у нас был только один вечер – на следующий день они должны были отправиться дальше. Я даже попробовала поездить на её мотоцикле, но не сумела тронуться – он заглох и я, решив, что это знак свыше, уступила место Алексею. Он тоже несколько раз глох, но все же сумел съехать с места. Светлана оправдывалась тем, что жестковато сцепление. К тому же мотоцикле было плохо отрегулировано зажигание, и кик «лягался». Алексей поездил по поляне, но так ничего и не понял. В общем, все веселились, а мы, зажав в руках по банке крепкого пива, все говорили, говорили, говорили… О моноамортизаторах, о вилках перевернутого типа, о дисковых тормозах, о том, удобен или нет переключатель передач с одним рычагом, и конечно же, я расспросила её о дороге вокруг Байкала. - В принципе, ничего сложного там нет, все зависит от погоды, у нас ребята с Болотниковым еще за год до нас ходили, но пройти не смогли, повернули назад. А нам повезло – была просто засуха, если бы не засуха, не знаю, прошли бы мы там или нет. Самое сложное это. ..
