— Эх, всего несколько минут — и спасся бы… — сказал штурман самолета, снимая пилотку.
Остальные тоже обнажили головы.
— Но откуда взялся убийца? — спросил Турханов.
— Это водитель вездехода. Когда нас бросили в кузов, он дремал в кабине, а услышав автоматные очереди, незаметно вылез и побежал в лес, ответил радист.
— А вы сами как попали к ним в лапы?
— Как сказочный колобок в пасть к лисе… Приземлились мы на этой поляне. Видим — домик. В окне приветливо мигает ночник. Ну и постучались. Дверь открывает этот лысый черт, — показал он в сторону лесника, лежащего в луже крови. — Вроде бы обрадовался. «А, русские братья! — закричал он, увидев нас. — Заходите, заходите смелее. Не к чужим пришли, к своему, русскому. Родился я на Смоленщине, остался здесь после первой империалистической… А теперь вот помогаю пленным, партизанам… Проходите, садитесь. Небось проголодались? Сейчас на кроем стол». — «Немцев, спрашиваем, — нет?» — «Нет, — отвечает, — нет! Днем изредка заезжают по пути, а ночью боятся леса, что черт ладана. Чувствуйте себя как дома». Мы и поверили. Выносит из чулана окорока, колбасы, чет верть самогонного спирта. Первый тост, конечно, за нашу победу. Предложил сам хозяин. Выпили. Потом второй, третий… Должно быть, он нам что-то подсыпал. Все мы заснули прямо за столом… а проснулись в руках жандармов.
— Да, не повезло вам, — посочувствовал им Турханов. — Что же вы намерены делать дальше?
— Как что? — удивился радист. — Пробьемся к своим. Теперь нас голыми руками не возьмешь. Ведите нас, товарищ полковник, к линии фронта. Будьте нашим командиром вместо товарища Бурлака. Эх, жаль, нет рации! Связались бы с аэродромом…
— У ваших спутников, кажется, была портативная рация? — подсказал штурман. — Кстати, где они теперь?
— Мужчины оказались предателями. Девушка приземлилась неудачно. Лежит тут недалеко, в заброшенном ста ром блиндаже. Рация с нею.
— Вот и прекрасно! — обрадовался радист. — Сейчас же свяжусь с аэродромом. Позывные знаю, шифр в планшете командира. Ночью прибудет самолет.
— Тогда не будем терять времени — пошли в блиндаж! — предложил штурман.
— Подождите! — поднял руку Турханов. — Слышите? Вдали послышались приглушенные голоса. Они быстро приближались.
— Эй вы, возле вездехода! Кто вы такие? — спросили с той стороны поляны сначала по-немецки, а потом по-польски и по-русски.
— Свои, — ответил Турханов. — А вы кто?
— Тоже свои. Надо нам поговорить. Пусть один из вас выйдет на середину поляны, но без оружия.
— Хорошо, — согласился Турханов. — Выйду я. Пришлите своего представителя.
Полковник снял с шеи автомат, отдал его штурману и пошел на указанное место. Скоро с противоположной стороны вышел человек в немецкой форме тоже без оружия. Как было условлено, они встретились в центре поляны, приветствуя, отдали честь.
— Лейтенант Соколов, — представился человек в немецкой шинели. Командир Интернационального партизанского отряда.
Соколову было лет двадцать — двадцать два; пышная русая шевелюра, приятное лицо, голубые улыбающиеся глаза, тонкий нос с горбинкой, два ряда ровных белых зубов — настоящий красавец, от таких без ума девушки. К тому же крепкий, сильный, мускулистый…
Турханов назвал себя и коротко рассказал о злоключениях летчиков.
— Вот как! — оживился лейтенант. — Мы как раз их искали.
— Откуда вы узнали о них? — удивился полковник.
— Ночью видели, как немецкие зенитки подожгли самолет. Нам показалось, что он упал в этом районе. Значит, решили мы, и летчики могли спуститься на парашютах где-то поблизости. Вот и стали разыскивать, чтоб принять их в наш отряд.
— Кстати, почему вы его называете Интернациональным?
— Потому что в нем представители разных народов. Сам я чуваш, мои заместители — чех и немец. Есть у нас русские, украинцы, татары, башкиры, марийцы, один еврей…
— Пленный?
— Нет. Немцы евреев в плену не держат. Либо расстреливают на месте, либо отправляют в лагерь смерти. Оттуда, как известно, выход один — через трубу крематория. Наш еврей из местных. Поляки скрывали его в деревне, но гитлеровцы все же пронюхали. Вот он и попросился к нам. Ведет переговоры с местными жителями. Те нас снабжают продуктами, одеждой, а иногда и трофейным оружием.
— Вот оно что… А много людей в отряде?
— Тридцать человек. Пойдемте, познакомлю, — пригласил Соколов.
— Нет, давайте лучше соберемся у сторожки. Между прочим, мы ведь с вами земляки.
— Вы тоже чуваш? — обрадовался лейтенант. — С сорок первого года, как пошел в армию, впервые встречаю земляка. Надеюсь, вы не забыли родной язык?
— Нет. Думаю, еще пригодится, — сказал полковник по-чувашски.
— С вашего разрешения, я позову товарищей. Соколов поднял правую руку и помахал над головой.
Тут же из лесу вышли партизаны. Одеты они были кто во что горазд, вооружены — тоже: у одних — немецкие винтовки, у других русские, кое у кого за спиной висели охотничьи двустволки, у некоторых же вообще не было стрелкового оружия, а из карманов торчали длинные деревянные ручки немецких ручных гранат.
— Конрад Кальтенберг, лейтенант вермахта, — показал лейтенант на высокого молодого человека. — На нашу сторону перешел добровольно… А это бывший студент Пражского университета Зденек Яничек. Отец у него известный ювелир, поэтому в шутку мы его зовем ювелиром. Настоящий полиглот. Знает чешский, словацкий, немецкий, французский, польский и русский. Был мобилизован в немецкую армию, кажется, после прошлогодних студенческих волнений в Праге. Вместе с Конрадом добровольно перешел на нашу сторону.
Худощавый человек в роговых очках протянул руку Турханову.
— Товарищ Соколов перехвалил меня, — сказал он по-русски. — Не все эти языки я знаю хорошо. По-русски, на пример, могу только читать и говорить, а писать еще не научился.
— Научишься, Москва не сразу строилась, — сказал Соколов. Потом повернулся к смуглому детине богатырского телосложения: А это наш сосед татарин Алим Мурзаев. До армии работал шофером грузовика. Славится своей необыкновенной силой. Как-то напали мы на немецкий обоз. Во время перестрелки была убита лошадь. Так он ни за что не хотел оставить ее и один притащил в отряд. Не человек, а настоящий медведь.
Все засмеялись, громче всех — сам Мурзаев.
Узнав, что полковник еще вчера был на Большой земле, партизаны попросили его рассказать о положении на фронтах.
— Расскажу обязательно, — пообещал Турханов, — но не сейчас. Сейчас нам надо поскорее убраться отсюда. Домик этот немцы использовали в качестве приманки, чтоб ловить наших парашютистов, партизан, людей, бежавших из немецких лагерей. Поэтому надо его сжечь. А имущество, которое принадлежало предателю, конфискуем. Грузите все на этот вездеход и две повозки, стоящие во дворе. Скот и живность тоже берите. За дело, товарищи!
Глава девятая
Отряд Соколова существовал всего десять дней, поэтому у него еще не было организационной структуры воинского подразделения. Не было штаба, не соблюдались элементарные требования устава.
