В двадцатых и тридцатых годах на Западе о Советской стране говорили мало правды. Правители Польши, их лакеи из органов буржуазной пропаганды ничем не отличались от своих коллег из Лондона, Парижа или Берлина. Поэтому Болеславские о жизни в Советском Союзе имели весьма смутное представление. В частности, архитектору казалось, что каждого буржуазного интеллигента большевики если и не убивают, то обязательно ссылают в холодную Сибирь. Но советские люди оказались совсем не такими, какими их рисовали продажные пропагандисты в Польше. Прежде всего они бесплатно вылечили архитектора, потом ему дали работу по специальности, а дочку устроили учиться в университет. И началась для них новая жизнь. Архитектор приступил к работе над грандиозным проектом комплекса зданий культурно-просветительных учреждений, в центре которого должно было находиться монументальное здание Дворца культуры. Ева всей душой отдалась учебе.
Творческий труд делает людей счастливыми. Болеславские тоже могли себя считать счастливыми людьми. Одного лишь им не хватало — родины, которая изнывала под фашистским гнетом. Сначалаони не теряли надежды на быстрое освобождение. Ведь английское и французское правительства дали торжественное обещание не оставлять Польшу в беде. Однако они не спешили выполнять свои обязательства. Их хорошо вооруженные армии топтались на месте, будто ожидая, когда немцы закончат тотальную мобилизацию. Наступил сороковой год, приведший к неожиданному поражению Франции и изгнанию английской армии из континентальной Европы. Скоро почти все буржуазные страны континента очутились в руках Гитлера. Используя людские и материальные ресурсы этих стран, фюрер двинул свои орды на Восток, чтобы завоевать, как он говорил, жизненное пространство для немецкой нации. Фашисты планировали полное истребление славянских народов. Началась самая кровопролитная в истории человечества война…
Вместе с другими гражданами Советского Союза выехали на восток и Ева с отцом. Остановились они в небольшом уральском городке. Здесь вместо Дворцов культуры архитектору пришлось строить производственные помещения для военного завода, а Еве — учиться не в университете, а на курсах военных радистов. Острый слух сослужил ей добрую службу: за пять месяцев напряженной учебы она стала первоклассной радисткой.
По согласованию с Советским правительством, в нашей стране полякам разрешили создать свою армию. На пост командующего польское эмигрантское правительство назначило генерала Андерса. Истинные патриоты думали тогда, что эта армия станет центром объединения всех прогрессивных сил, готовых броситься в смертельную схватку с фашизмом за освобождение и возрождение Польши. В своих публичных выступлениях об этом не раз заявляли Андерс и его коллеги. Ева поверила им и добровольно вступила в армию. Но жестоко ошиблась. Эмигрантским кругам армия Андерса нужна была не для освобождения родины, а для последующей борьбы с ее прогрессивными силами. К сожалению, многие поняли это слишком поздно. В их числе была и Ева. Сменив гражданское платье на военную форму, она надеялась сразу же приступить к исполнению обязанностей радистки, но ее послали работать официанткой в офицерскую столовую. Жалобы не помогли. «Интересы нации требуют, чтобы поляки воевали, а польки обслуживали их. Дабы приблизить нашу победу, делайте так, чтобы мужчинам-воинам было легче переносить лишения. Таков патриотический долг польских женщин», — ответил на ее жалобу один из начальников.
Господа офицеры скоро показали, как они понимают свое отношение к женщине, пришедшей в армию. Не прошло и недели, а многие из них то лаской, то обещаниями, то угрозой, а то просто путем применения силы пытались склонить ее к сожительству. Это было низко и обидно. Она с негодованием отвергла все их домогательства. Но хотя патриотические чувства Евы не вызвали соответствующего отклика, она все еще не теряла надежды, что сможет быть полезной родине. «Ничего, успокаивала она себя, — приедем на фронт, там наверняка потребуются радистки. Вот тогда покажу, на что я способна. Не побоюсь ни бомбежек, ни артиллерийского обстрела, буду работать в любых условиях».
Однажды чаша ее терпения все же переполнилась. Случилось это так. Одному генералу, отмечавшему какую-то юбилейную дату, для обслуживания гостей понадобились услуги официантки. Заведующий столовой послал Еву. За праздничным столом разговор зашел о роли Польши в происходящей войне. По этому поводу были высказаны различные мнения, но большинство сошлось на том, что от этой войны выиграют в конце концов поляки.
— Это каким же образом? — спросил кто-то из гостей.
— Очень просто, — улыбнулся хозяин. — Русские и немцы взаимно истребляют друг друга, и наступит такой момент, когда они не смогут воевать. Тогда на сцену вы ступим мы и продиктуем им свои условия мира.
— Оно было бы великолепно, но, к сожалению, мы не доживем до этих счастливых дней: русские нас бросят под Сталинград, а немцы растопчут всех до единого…
— Ошибаетесь, молодой человек! — прервал генерал. — Наша армия, конечно, вступит в бой, но не там и не тогда, где и когда выгодно большевикам. Воевать мы начнем, лишь когда это будет необходимо с нашей, польской, точки зрения.
— А если Советы все же погонят нас на фронт? — не унимался молодой офицер.
— Они опоздали. Могу сообщить вам по секрету: получена директива вывести нашу армию в Египет через Среднюю Азию и Иран…
То, что Ева услышала, возмутило ее до глубины души. «Негодяи! Трусы! Народ ждет не дождется, когда придут его освободители, а они собираются сбежать в Египет. Какая низость, какой позор! Нет у них ни совести, ни чести! Советский Союз обул их, одел, вооружил, надеясь, что они окажут помощь в борьбе с захватчиками, а они, вместо благодарности, готовят предательство. Хватит! Больше ни одной минуты с ними… Оставаться с преступниками — это значит самой стать преступницей…»
Ева пришла в советскую военную комендатуру и попросила отправить ее к отцу.
К счастью, таких, как Ева, среди поляков было немало. Они создали новую организацию — «Союз польских патриотов». Этот союз призвал поляков сражаться за освобождение родины, вступить в дивизию имени Тадеуша Костюшко, создаваемую им на территории Советского Союза. Для формирования и обучения новой дивизии предоставлены Селецкие лагеря на Рязанщине. Вместе с другими добровольцами Ева прибыла туда. Дивизия имени Костюшко была вооружена первоклассной военной техникой. 12 октября 1943 года она приняла первое боевое крещение в районе населенного пункта Ленине.
Еве не пришлось участвовать в этом событии: она обучалась тогда парашютному делу.
Прошло полгода, и вот наконец она на родной земле… Как мечтала она об этом! Но опять ей не повезло: вместо того чтобы вступить в ряды борцов, она, еще до встречи с противником, получила тяжелую травму…
Турханов притащил охапку еловых веток. Блиндаж мгновенно заполнился смолистым запахом леса. Турханов положил ветки на койку, разровнял, накрыл парашютным полотном и, бережно подняв, перенес туда девушку. Затем сходил за дровами, затопил печурку, проветрил помещение, в маленьком походном котелке поставил кипятить чай, вынул из рюкзака булочку и кусок копченой колбасы, нарезал тонкими ломтиками, сделал несколько бутербродов. Все это время Ева лежала на животе и молча наблюдала за ним. Забурлила вода в котелке.
— Ужин готов. Прошу к столу… То есть я подам вам в постель, поправился Турханов.
— Не хочется есть. Нет аппетита, — пожаловалась девушка.
— Мы сделаем так, чтобы он у вас появился. Турханов налил в пластмассовый стаканчик немножко спирта, смешал с горячим чаем и вместе с бутербродами подал девушке. Горячий самодельный пунш сделал свое дело. Ева с аппетитом поела, выпила чай с шоколадом и быстро уснула.
Глава шестая
Забрезжил рассвет. В жарко натопленном блиндаже Турханова совсем разморило. Он с трудом поднялся, взял автомат и вышел. Дождик перестал. Не спеша проплывали редкие облака. Медленно просыпался лес. Осторожно пробовала голос зорянка. Ей, так же осторожно, отвечали другие птицы. Быстро махая крыльями, пролетела стая уток.
